I. Организация учебной ситуации

Цели и задачи занятий:

1. Познакомиться с произведениями о любви И.С. Тургенева, И.С. Шмелева, А.П. Чехова, И.А. Бунина, поэтов XIX и XX веков;
2. Учиться видеть художественное воплощение темы;
3. Учиться определять общую смысловую направленность произведения, понимать авторское решение темы.
4. Учиться многоаспектному анализу литературно-художественного произведения, подготовке и выступлению с докладом.
5. Учиться пользоваться литературоведческими понятиями: тема, автор и персонаж, тип, типичное, символ, речевая структура, метафора, объективация авторского видения.

Этапы занятий II. Вступление в учебную ситуацию

Проверка домашнего задания: все ли прочитали произведения, приготовили чтение стихов?

Учитель объясняет цели, задачи и формат урока, предлагает учащимся записать тематический план.

Дискуссионный вопрос записывается после его постановки докладчиком.

Что такое первая любовь? Какой она бывает? Как приходит, настигает человека?

Краткое обсуждение вопроса.

Учитель. Сегодняшние занятия — особенные, посвящены они такой личной, даже интимной теме, как любовь, первая любовь. Это вечная тема литературы и искусства всех народов во все времена. И чем дальше шел человек по пути своего физического, рационального и эмоционального развития, тем больше утончались и усложнялись отношения между мужчиной и женщиной. Всю эту сложность запечатлевали писатели.

Любовь — это и первая любовь, и любовь на долгие годы, это и семья, и дети, это и верность и поддержка мужчины и женщины в старости. Любовь — это когда не можешь жить, не можешь что-либо делать, не можешь дышать, если нет рядом любимого человека. Он и она — части единого целого. Но в жизни бывает так, что не всем дано способность любить, не всем дана взаимная любовь.

Любитель поэзии. Учитель. Можно я прочитаю одно из моих любимых стихотворений о любви?

Это Федор Тютчев. Вероятно, вы удивитесь сейчас: название стихотворения — не «Первая…», а «Последняя любовь»¹.

О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней…
Сияй, сияй, прощальный свет
Любви последней, зари вечерней!

Полнеба охватила тень,
Лишь там, на западе, бродит сиянье, - 
Помедли, помедли, вечерний день,
Продлись, продлись, очарованье.

Пускай скудеет в жилах кровь,
Но в сердце не скудеет нежность…
О ты, последняя любовь!
Ты и блаженство и безнадежность.

                              <1854>

Вроде бы уже пожилой человек говорит, но посмотрите, сколько трепета, сколько нежности в его словах о любви, как поэт сопрягает чувство и природу, как одно передает через другое: нежней, суеверней, сияй, свет (хотя и прощальный), сиянье, продлись, очарованье, нежность, сердце, блаженство (хотя и безнадежность).

Прав ли я буду, если скажу, что нет любви первой, нет любви последней, есть одна любовь — на всю жизнь — у людей, которым даровано свыше это счастье — способность любить?

Краткое обсуждение вопроса.

В этом стихотворении одно из главных определений любви — очарованье.

? Что такое очарование? Что значить быть очарованным, очаровывать?

Краткое обсуждение вопроса.

Обратим внимание на два значения этого слова.

Первое значение: быть очарованным — значит, находится в состоянии восхищения, радости от восприятия кого-либо (чего-либо), кто (что) способен очаровывать, кто прекрасен, восхитителен.

Второе значение: быть очарованным — значит, находиться под влиянием чьих-либо чар, быть обвороженным, плененным.

По Вл. Далю, к тому же, очаровывать — это еще и околдовать, окудесить, навести порчу, заговорить, обойти словом, оволховать, ознахарить, чарами овладеть кем-либо.

Таким образом, это слово обозначает и положительные эмоции и отрицательные: радость человека — он восхищен, он испытывает необычайное чувство, но одновременно — он раб этого чувства, он пленен им.

Будем иметь в виду эти значения слова в наших дальнейших наблюдениях над произведениями.

III. Пребывание в учебной ситуации. Выступления учащихся, дискуссии Любовь в изображении И. С. Тургенева («Первая любовь»)

Материал к теме2 Автобиографическая основа повествования

«Начата в Петербурге в первых числах 1860-го года. Кончена в Петербурге в четверг, 10-го/22 марта 1860-го года», — так Тургенев пометил титульный лист наборной рукописи.

Повесть написана на основе личного эмоционального опыта и событий в семье писателя, о чем сам Тургенев говорил:

«Одну только повесть я перечитываю с удовольствием. Это «Первая любовь». В остальном — хотя немного, да выдумано, в «Первой любви» же описано действительное происшествие без малейшей прикраски, и при перечитывании действующие лица встают как живые предо мною» (6: 480)³.

«В «Первой любви» <�…> я изобразил своего отца. Меня многие за это осуждали, а в особенности осуждали за то, что я этого никогда не скрывал. Но я полагаю, что дурного в этом ничего нет. Скрывать мне нечего. Отец мой был красавец; я могу это сказать потому, что я нисколько на него не похож, — я похож лицом на мать. Он был очень хорош — настоящей русской красотой. Он обыкновенно держал себя холодно, неприступно, но стоило ему захотеть понравиться — и в его лице, в его манерах появлялось что-то неотразимо очаровательное. Особенно становился он таким с женщинами, которые ему нравились» (6: 479–480).

Сергей Николаевич, отец Тургенева, был не только красивым, но и умным человеком, в молодости близкий к декабристам. Он женился по расчету на женщине, которая была гораздо старше его.

Прототип Зинаиды Засекиной — княжна Екатерина Львовна Шаховская, поэтесса. Мать Тургенева, Варвара Петровна, считала Е.Л. Шаховскую повинной в ранней смерти мужа⁴.

Автобиографический характер героя-рассказчика Владимира и Зинаиды Засекиной подтверждает следующая дневниковая запись Тургенева:

«1833. Новый год в Москве (Первая любовь). Кн<�яжна> Шаховская. Я себе ломаю руку. — Определение в Университет. — NB. Перепутье. — Жизнь на даче против Нескучного» (11: 197).

Начало повести. Художественные условия решения темы

Повести предпослано автором небольшое как бы предисловие, в котором воссоздается разговор трех мужчин, которые «обязаны» (видимо, из темы предыдущего разговора) рассказать историю своей первой любви. Оказывается, что первая любовь была только у Владимира Петровича, «человека лет сорока, черноволосого, с проседью», он не хочет излагать историю устно, через две недели приносит «тетрадь». Таким образом, вся повесть — повествование Владимира Петровича о себе шестнадцатилетнем, своей семье, особенно — об отце и соседке по даче — молодой девушке Зинаиде Засекиной.

Собираются несколько человек, один рассказывает какую-либо историю из своей жизни — вполне заурядное начало, вполне традиционный уже и для тургеневского времени прием, используемый и Мопассаном, и нашими Чеховым и Буниным.

Зачем же это «формальное» начало?

Поставив так вопрос, мы сразу вынуждены будем более внимательно присмотреться к этому «предисловию».

Трое мужчин — три любви, точнее три вида отношения с женщинами.

Сергей Николаевич — «кругленький человек с пухленьким белокурым лицом» — два раза уменьшительно-ласкательный суффикс — ироническое авторское отношение к персонажу — и сообщение персонажа:

«У меня не было первой любви…», «Мне было восемнадцать лет, когда я в первый раз приволокнулся за одной весьма миленькой барышней; но я ухаживал за ней так, как будто дело это было мне не внове: точно так, как я ухаживал потом за другими» (6: 303).

Обыденно и пошло: приволокнулся, миленькая барышня, как потом за другими, — первый тип отношений мужчины к женщине, первое крайнее положение. В результате — холостяк, одинокая жизнь.

Второй мужчина — хозяин, о нем, его внешности ничего не сообщается: автор сдержан, просто отмечает факт.

«…я ни в кого не влюблялся до знакомства с Анной Ивановной, моей теперешней женой, — и всё у нас шло как по маслу: отцы нас сосватали, мы очень скоро полюбились друг другу и вступили в брак не мешкая» (6: 303).

Второе крайнее положение: не влюблялся, все как по маслу, отцы сосватали, полюбились друг другу, — всё как у всех, и как в предыдущем случае «не много занимательного». Рассказывать не о чем.

Между этими крайностями — Владимир Петрович, его отец, Зинаида Засекина — люди с живыми пламенными сердцами, любящие, страдающие.

Так «предисловие», которое в начале первого чтения может показаться «формальным», лишним, освещает все дальнейшее повествование и по мере повествования само наполняется глубоким смыслом.

* * *

Особенностью повествования является то, что рассказ ведется в форме, приближенной к слову, мировидению и внутреннему состоянию шестнадцатилетнего Владимира. Читатель чаще всего видит этот персонаж — его ожидание любви, его пробуждение с ощущением, что любовь пришла, его ревность, его решимость сделать все, что прикажет любимая женщина.

Но сам рассказ ведется все-таки сорокалетним Владимиром Петровичем. И эту дистанцию между людьми разных возрастов и разными субъектами восприятия постоянно чувствует читатель.

«Мне было тогда…», «Я никогда не забуду первых недель, проведенных мною на даче», «Помнится…» — так автор разводит Владимира-юношу и Владимира Петровича-рассказчика.

Кроме того, автор «работает» и подтекстом: он дает возможность читателю видеть ситуацию более глубоко, чем ее может понимать шестнадцатилетний влюбленный юноша.

Когда Зинаида говорит, что она виновата перед Владимиром, то мы, читатели, уже понимаем, о чем идет речь. Когда Зинаида рассказывает свою «выдумку» (королева и ожидающий ее в саду любимый человек), то мы, читатели, также понимаем, что речь идет об отце Владимира, мы понимаем, что это знают и взрослые мужчины, окружающие Зинаиду, только для Владимира — это секрет.

Наконец, автор вкладывает в уста взрослого Владимира Петровича лирические размышления, например, в конце повести — о молодости.

«О молодость! молодость! тебе нет ни до чего дела, ты как будто бы обладаешь всеми сокровищами вселенной, даже грусть тебя тешит, даже печаль тебе к лицу, ты самоуверенна и дерзка, ты говоришь: я одна живу — смотрите! а у самой дни бегут и исчезают без следа и без счета, и всё в тебе исчезает, как воск на солнце, как снег… И, может быть, вся тайна твоей прелести состоит не в возможности всё сделать, а в возможности думать, что ты всё сделаешь, — состоит именно в том, что ты пускаешь по ветру силы, которые ни на что другое употребить бы не умела, — в том, что каждый из нас не шутя считает себя расточителем, не шутя полагает, что он вправе сказать: «О, что бы я сделал, если б я не потерял времени даром!»» (6: 363).

Содержание этого высказывания позволяет нам перейти к следующему вопросу: что же это за особое чувство, чувство «совершенно особой окраски», которое называется первой любовью?

Состояние первой влюбленности

Девятое мая 1833 года («самый Николин день» — день Николая Мирликийского, одного из наиболее почитаемых на Руси святых и чудотворцев), Калужская застава, «против Нескучного» (Нескучный сад — несколько имений, купленных в казну, место народных гуляний, сегодня — часть парка им. М. Горького) — время и место действия основных событий.

Владимиру нужно готовиться для поступления в университет, но он больше гуляет, читает «на память» стихи.

Выделим основные этапы его внутреннего состояния, наиболее важное отмечая в цитатах курсивом.

1. Первое описание внутреннего состояния Владимира — ожидание любви.

«…кровь бродила во мне, и сердце ныло — так сладко и смешно: я всё ждал, робел чего-то и всему дивился и весь был наготове; фантазия играла и носилась быстро вокруг одних и тех же представлений, как на заре стрижи вокруг колокольни; я задумывался, грустил и даже плакал; но и сквозь слезы и сквозь грусть, навеянную то певучим стихом, то красотою вечера, проступало, как весенняя травка, радостное чувство молодой, закипающей жизни» (6: 303,306).

Вспомним заключительный авторский «аккорд» — размышления о молодости, данными описаниями он подготавливается — радостное чувство молодой, закипающей жизни.

2. Предчувствие женщины

«Помнится, в то время образ женщины, призрак женской любви почти никогда не возникал определенными очертаниями в моем уме; но во всем, что я думал, во всем, что я ощущал, таилось полусознательное, стыдливое предчувствие чего-то нового, несказанно сладкого, женского…

Это предчувствие, это ожидание проникло весь мой состав: я дышал им, оно катилось по моим жилам в каждой капле крови… ему было суждено скоро сбыться» (6: 306).

3. Владимир понимает, что он влюблен, что он очарован.

«Я присел на стул и долго сидел как очарованный. То, что я ощущал, было так ново и так сладко… Я сидел, чуть-чуть озираясь и не шевелясь, медленно дышал и только по временам то молча смеялся, вспоминая, то внутренно холодел при мысли, что я влюблен, что вот она, вот эта любовь. Лицо Зинаиды тихо плыло передо мною во мраке — плыло и не проплывало; губы ее всё так же загадочно улыбались, глаза глядели на меня немного сбоку, вопросительно, задумчиво и нежно… как в то мгновение, когда я расстался с ней» (6: 322).

4. Начинается пора сладких страданий — цепь разнообразных восхитительных и тяжелых переживаний: радость, блаженство, растерянность, ревность, отчаяние, непонимание.

«Зинаида тотчас же догадалась, что я в нее влюбился, да я и не думал скрываться; она потешалась моей страстью, дурачила, баловала и мучила меня» (6: 326).

После прыжка со стены, потери сознания, поцелуев Зинаиды — Владимир, вспоминая эти поцелуи, испытывает «чувство блаженство».

«Оно стояло сладкой болью во всех моих членах и разрешилось наконец восторженными прыжками и восклицаниями. Точно: я был еще ребенок» (6: 337).

5. Во всех описаниях состояния первой любви автор постоянно отмечает: 1) эти состояния побеждаются, преодолеваются молодостью (это как бы изнутри Владимира), 2) эти состояния неповторимы, преходящи (это уже взгляд взрослого человека), наконец, 3) состояние первой влюбленности — это состояние покорности, порабощенности.

Только что Владимир видел отца, идущего ночью на свидание с Зинаидой, только что он («этот самый Отелло» — мягко иронизирует на собою-юношей взрослый Владимир Петрович-рассказчик) плачет, говорит: «Я все знаю; зачем же вы играли мною?.. На что вам нужна была моя любовь?» — и после этого:

«Она стояла передо мною и глядела на меня — а я принадлежал ей весь, с головы до ног, как только она на меня глядела… Четверть часа спустя я уже бегал с кадетом и с Зинаидой взапуски; я не плакал, я смеялся, хотя напухшие веки от смеха роняли слезы; у меня на шее, вместо галстучка, была повязана лента Зинаиды, и я закричал от радости, когда мне удавалось поймать ее за талию. Она делала со мной все что хотела» (6: 353).

В конце повести сразу после высказывания о молодости рассказчик восклицает-спрашивает:

«А что сбылось из всего того, на что я надеялся? И теперь, когда уже на жизнь мою начинают набегать вечерние тени, что у меня осталось более свежего, более дорогого, чем воспоминания о той быстро пролетевшей, утренней, весенней грозе?» (6: 363).

«Быстро пролетевшая, утренняя, весенняя гроза» — не только собственно о грозе это сказано, но и о первой любви, которая на всю жизнь остается в человеке самым свежим, самым дорогим воспоминанием.

Гроза, «воробьиная ночь», вспыхивающие молнии (глава VII) — конечно, это символическое выражение первой любви, над которой гроза прошла стороной.

Не скоро заживает рана Владимира, но все-таки Владимир «выздоравливает».

Лушин — Владимиру (по прошествии некоторого времени):

«Покажите-ка себя. Вы всё еще желты, а все-таки в глазах нет прежней дряни. Человеком смотрите, не комнатной собачкой» (6: 357).

* * *

Сохранилось свидетельство о том, как Тургенев понимал любовь (в дневниках французских писателей братьев Гонкуров):

«Он уверяет, что любовь — чувство совершенно особой окраски, что Золя пойдет по ложному пути, если не признает эту особую окраску, отличающую любовь от всех других чувств. Он уверяет, что любовь оказывает на человека влияние, несравнимое с влиянием любого иного чувства, что всякий, кто по-настоящему влюблен, как бы полностью отрекается от себя. Тургенев говорит о совершенно необыкновенном ощущении наполненности сердца. Он говорит о глазах первой любимой им женщины как о чем-то совершенно нематериальном, неземном…» (6: 481)⁵.

Любитель поэзии.

У Анны Ахматовой есть стихотворение, в котором тоже говорится о первой любви юноши к женщине, которая старше его, и любовь эта тоже трагическая.

Мальчик сказал мне: «Как это больно!»
И мальчика очень жаль…
Еще так недавно он был довольным
И только слыхал про печаль.

А теперь он знает все не хуже
Мудрых и старых вас.
Потускнели и, кажется, стали уже
Зрачки ослепительных глаз.

Я знаю: он с болью своей не сладит,
С горькой болью первой любви.
Как беспомощно, жадно и жарко гладит
Холодные руки мои.

                        1913. Осень6

Любовь в условиях межличностных отношений

1. Название повести указывает на одну любовь, первую любовь Владимира. Действительно, все происходящее изображается в свете его юношеской влюбленности, но как бы внутри этой любви есть еще одна любовь — взрослая, Зинаиды Засекиной и Петра Васильевича. А рядом с ними еще одна — матери Владимира к отцу. И еще: мужчины, окружающие Зинаиду, каждый по-своему, любят ее.

Обратим внимание на эпизод приема Засекиных в доме Владимира (глава VI). Разговор персонажей передается описательно, бегло, зато подробно говорится о том, кто как себя вел, кто как кого воспринимал, т. е. авторское внимание направлено на взаимоотношения персонажей, на их восприятие друг друга.

2. Любовь, свобода и подчинение в любви — основная внутренняя тема произведения, она продолжается и в сюжетной линии Петр Васильевич — Зинаида.

Учитель (прерывает докладчика, лучше — заранее договорившись с ним).

Вспомним, как Владимир первый раз видит Зинаиду Засекину, смотрит на нее влюбленными глазами.

«Молодые люди так охотно подставляли свои лбы — а в движениях девушки (я ее видел сбоку) было что-то такое очаровательное, повелительное, ласкающее, насмешливое и милое, что я чуть не вскрикнул от удивления и удовольствия <�…> я пожирал взором этот стройный стан, и шейку, и красивые руки, и слегка растрепанные белокурые волосы под белым платочком, и этот полузакрытый умный глаз, и эти ресницы, и нежную щеку под ними…» (6: 307).

Очаровательное, повелительное, ласкающее, насмешливое и милое — казалось бы, просто определения, используемые автором в описании того, как Владимир видит Зинаиду.

? Но можем мы предположить, что в этих словах — как в шифре — вся полнота и особенность отношения Зинаиды к мужчинам, влюбленным в нее?

Зинаида очаровывает… Приведем примеры.

Зинаида повелевает… Приведем примеры.

Зинаида ласкает и насмехается… Приведем примеры.

Зинаида — в отношении к ней мужчин — милая… Приведем примеры.

Если нам удалось доказать не случайность этих слов, значит, мы еще раз можем убедиться в том, что всё в произведении (как и начало повести) сопряжено, взаимосвязано, как эти определения глубоко определяют характер героини.

Кроме того, в личности Зинаиды подчеркивается эмоциональное богатство: чуткость, отзывчивость, изменчивость, «обаятельная смесь хитрости и беспечности»…

«Во всем ее существе, живучем и красивом, была какая-то особенно обаятельная смесь хитрости и беспечности, искусственности и простоты, тишины и резвости; над всем, что она делала, говорила, над каждым ее движением носилась тонкая, легкая прелесть, во всем сказывалась своеобразная, играющая сила. И лицо ее беспрестанно менялось, играло тоже: оно выражало, почти в одно и то же время, — насмешливость, задумчивость и страстность. Разнообразнейшие чувства, легкие, быстрые, как тени облаков в солнечный ветреный день, перебегали то и дело по ее глазам и губам» (6: 326).

Тургеневед (продолжает).

3. Два высказывания персонажей о свободе и любви — Петра Васильевича и Зинаиды — явно перекликаются между собой.

Петр Васильевич:

«- Свобода, — повторил он, — а знаешь ли ты, что может человеку дать свободу?

— Что?

— Воля, собственная воля, и власть она даст, которая лучше свободы. Умей хотеть — и будешь свободным, и командовать будешь» (6: 324).

Зинаида:

«Нет; я таких любить не могу, на которых мне приходится глядеть сверху вниз. Мне надобно такого, который сам бы меня сломил…» (6: 328).

Так встречаются люди, не терпящие подчинения. Петр Васильевич оказывается сильнее.

Явно перекликаются между собой и два поступка персонажей: Зинаида вкалывает булавку в руку Лушина — Петр Васильевич бьет Зинаиду хлыстом по руке. В первом случае Зинаида испытывает любовь (Лушина), во втором — она сама «испытуемая».

4. Но власть в любви оказывается призрачной, оборачивающейся подчинением — по отношению к силам, стоящим над любящими друг друга людьми.

Одна из таких сил — другие люди, зависимость даже сильного человека от другого человека.

«Он ходил просить о чем-то матушку и, говорят, даже заплакал, он, мой отец!» (6: 361).

Другая сила — рок, судьба, само существо любви. Таких слов в повести не произносится, но любая любовь — хоть первая, хоть последняя — не во власти людей.

«… Зинаида вздрогнула, молча посмотрела на моего отца и, медленно поднеся свою руку к губам, поцеловала заалевшийся на ней рубец» (6: 360).

Любитель поэзии.

Зинаида просит Владимира прочитать стихотворение «На холмах Грузии лежит ночная мгла» (1829) А. С. Пушкина —

На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой… Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит, 
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может.

и рассуждает:

«— «Что не любить оно не может», — повторила Зинаида. — Вот чем поэзия хороша: она говорит нам то, чего нет и что не только лучше того, что есть, но даже больше похоже на правду… Что не любить оно не может — и хотело бы, да не может!» (6: 330).

Так вне своей воли, но в согласии со своими характерами оказываются не только главные персонажи, но и все мужчины, влюбленные в Зинаиду.

В конце повести любовь сравнивается с восприятием человеком вообще жизни. Бедная старушка, всю жизнь которой прошла в «горькой борьбе с ежедневной нуждою», все-таки страшится смерти — свободы, покоя смерти.

И перед этой силой — человеческой жаждой жизни — Владимиру становится страшно.

«…мне стало страшно за Зинаиду, и захотелось мне помолиться за нее, за отца — и за себя» (6: 364).

Вспомним, рассказ Владимира Петровича начинался с указания на Николин день, заканчивается вот так: «захотелось мне помолиться».

Нигде в повести не оценивается любовь с позиции христианской нравственности, в пределах которой очарование — это прелесть, погружение человека в грех, но — как видим — указание на христианство есть.

Ближе всего к видению жизни с народной христианской точки зрения Тургенев подошел в рассказе «Живые мощи» (1874), но в конце жизни склонился к мистическому осмыслению проблемы «любовь и смерть» — рассказ «Клара Милич (После смерти)» (1882).

Дискуссионный вопрос

Прав (права) ли буду я, если скажу, что Тургенев изображает любовь как «счастье» и в то же время «отраву» (по словам Петра Васильевича), видит людей в их межличностных отношениях?

Краткое обсуждение вопроса.

Проверка записей в тетрадях.