В последние дни зимних каникул венгерское «Общество славистов от истории и филологии», организованное как юридическое лицо преподавателями Сомбатхэйского педагогического института, провело междисциплинарный профессорский семинар на тему «MIЙRT ЙPPEN MOSZKVA?», что в переводе на русский означает «Почему именно Москва?» Целью семинара было обсуждение вопросов в основном исторического характера о месте и роли Москвы в создании и укреплении Государства Российского. К сожалению не смог приехать на семинар проф. Руслан Григорьевич Скрынников: эпидемия гриппа она и в России — эпидемия. Поэтому выступлением, открывшим семинар, стал доклад кандидата теологии и филологических наук, доцента Сегедского (Венгрия) университета Валерия Лепахина. Члены общества были ознакомлены с одной из глав новой книги сегедского слависта, готовящейся к печати: «Москва — Третий Рим или новый Иерусалим». Профессор будапештского университета Эржебет Каман основательно и интересно — так, как она делает это всегда — поведала о деятельности Сергия Радонежского, привлекая интереснейшие и редчайшие первоисточники. Эту же тему дальше развила доцент Сегедского пединститута Эржебет Надь. Дмитрий Семушин (Сомбатхэй) предоставил вниманию публики свои рассуждения о месте Куликовской битвы в русском национальном сознании. Председатель Общества — радушная хозяйка семинара — Магдольна Агоштон рассказала о славянской миграции на территории Восточной Европы. На семинар был приглашен и выступил находящийся как раз в Венгрии Второй секретарь Посольства Венгерской Республики в РФ Шандор Сили. Не буду далее перечислять выступления: все они были чрезвычайно познаватиельны, как и последовавшее затем обсуждение, в котором принял участие и автор этих строк.

Название семинара созвучно популярному сериалу, передаваемому вот уж как полгода одним из венгерских ТВ — «
Miйrt йppen Alaska?» (т.е. — почему же именно Аляска) о похождениях молодого врача, попавшего после окончавния Нью-Йоркского университета на Аляску. Не смог удержаться от просящейся на язык почти игры слов: почему именно Москва, да потому что забыла Америка вернуть Аляску. Звучало это таким образом: «
Miйrt йppen Moszkva, mert забыла Америка вернуть Аляску». Шутки шутками, но в голову сразу приходила дюжина крылатых высказываний: «Москва, как много в этом слове…»; «Дорогая моя столица, золотая моя Москва!»; «Не валяй дурака, Америка…»

Продали Аляску или же в аренду отдали Североамериканским Соединенным Штатам, как некогда именовали русские США, — не будем это обсуждать. Отметим только, что была Аляска частью Российской империи, второй (и истинной) столицей которой была тогда Москва. Ленин отказался от всех договоров царского правительства, а подписание Брестского мирного договора отняло у державы западные территории. Аляска — туда, Камчатка — сюда. Вот и о Курилах какой год идет беседа с японцами. А Д. Шагин в «митьковском сборнике» поет «Морскую песню» Н. Богословского и М. Слободского:

На кораблях ходил, бывало, в плаванья,
В любых морях бродил и штормовал,
В любом порту, в любой заморской гавани,
Повсюду я по дому тосковал.
........................................
Когда ж кончал я плаванья далекие,
То целовал гранит на пристанях,
В родном Крыму и во Владивостоке я,
Эх, на Курильских дальних островах,
На самых дальних наших островах.

Политики рассуждают и делят — народ поет свое: митьковские песни и «Любэ», песни недавнего прошлого и стихи русских классиков золотого века отечественной литературы. Словом, «не валяй дурака, Америка», т.е. — отдавай Алясочку. Причем же — спросят меня — здесь Москва? Так она-то и коронованные в ней цари и императоры российские объединила все эти ближние и дальние земли. В ней в большой степени — символ Державы.

Хочется отметить несколько моментов, которые в какой-то степени, с одной стороны иллюстрируют и комментируют сказанное на семинаре, с другой же стороны — представляют определенную оппозицию.

Валерий Лепахин убедительно поведал нам о священности топографии Москвы в отличие от геометричности Петербурга. Не случайны в Москве ни семь холмов (на которых в начале пятидесятых И.В. Сталин воздвиг семь высоток «по образу и подобию» кремлевских башен), ни места расположения ее «сорока сороков». Последний храм, построенный в Москве перед тем, как она вновь официально стала столицей советской, но — России, была громада Христа Спасителя. Задуманный в честь победы над Наполеоном, строился он долго — по степени того как собирались народные деньги. Разрушен же был в мгновение… — два десятилетия спустя I Мировой, сравниться с которой из предыдущих войн могло только нашествие двунадесяти языков Buonoparte. Избранность Москвы, священность ее топографического иконотопа была попрана представителями — пусть и малочисленными — того же народа, что жертвовал на постройку Храма последнее, что имел. Богу — богово, кесарю — кесарево. И кесарю нашему вскоре предстало объявить себя Верховным главнокомандующим: начался очередной, на этот раз — drang nach Osten, в том числе и на Москву. Взорванный Храм, как преступление, повел за собой наказание — 22 июня 1941 года…

Существует немало объяснений тому, как это так Гитлер осмелился на войну против Советского Союза, не приведя в порядок западный и южный свои фронта, не посчитавшись с подготовленностью — что бы там ни говорили — Красной Армии. Два года назад Александр Горянин на страницах газеты «Русская мысль» дал еще одну версию, связанную с Храмом Христа Спасителя. Чтобы не перессказывать процитирую избранные места из этой статьи, называется которая «Что подтолкнуло Гитлера к нападению на СССР?» («Русская мысль», 25 июня 1997 г.)

«Фюрер до дрожи обожал архитектуру, в 20-е годы в ущерб партийным делам чертил альбом «архитектурных фантазий», позже утерянный. Он считал себя великим зодчим, бредил исполинскими постройками. В Нюрнберге он задумал стадион на 400 тысяч мест (объемом в 3,3 раза больше пирамиды Хеопса) и центр для партсъездов на 160 тысяч. Главным его детищем был проект перестройки Берлина. Здесь должна была вырасти триумфальная арка в память Первой Мировой войны, по объему превосходящая парижскую в 49 раз. Гитлер замыслил ее еще в 20-х. Он и к власти-то рвался во многом ради воплощения своих архитектурных грез.

(…)

Сверхценные идеи — это то, что отличает параноиков, а параноидальность Гитлера не оспаривается уже давно. Этот диагноз согласуется не только с его многочасовой говорливостью, но и практически с любыми действиями, с его системой ценностей и целей, во многом объясняет весь его путь.

(…)

Особо одаренные параноики прекрасно отдают себе отчет в том, что некоторые из своих заветных предпочтений им лучше держать при себе, не заявлять о них во всеуслышанье. Этим они делают поправку на умственную, по их мнению, ограниченность своего окружения, на его бескрылость и филистерскую мелкотравчатость.

(…)

Неомраченное архитектурное счастье фюрера длилось до того дня в 1940 году, когда «он узнал, что в СССР также запланировано огромное здание для ассамблей». Речь шла о Дворце Советов на месте уничтоженного Храма Христа Спасителя. Эта Вавилонская башня большевизма должна была иметь высоту 415 метров, а украшавший ее Ленин стоял бы в 14-метровых ботинках и указывал вдаль 6-метровым пальцем. (…)Новость сразила Гитлера…

(…)

Могла ли архитектурная ревность стать для Гитлера дополнительной (хоть и тайной) причиной его решения напасть на СССР? (…) В истории куда больше мистических связей, чем подозревают бедняги атеисты.»

Если у города имеется только две возможности — стать святым или проклятым -, то святая Москва, хоть и не имеющая в своем названии начальных свято- или санкт-, чуть было не стала проклятым градом, но осталась-таки святым городом без указающего на то ономастического определения.

И вот теперь надо отдать должное «духовному» отцу снесения с лица земли Храма Христа Спасителя, бывшему православному семинаристу Иосифу Джугашвили. Должен был он чувствовать этот грех за собой. Враг не был впущен в нашу столицу, но прошел по ее Садовому кольцу хмурой колонной пленных. Высокой была цена. Ее масштабы Верховный почувствовал уже к исходу 1942 года, и с января следующего Красная Армия получила русские погоны заместо советских петлиц, звезды на плечи заместо кубарей и шпал на воротник, а рядом с профилем Ленина и развевающимся Красным Знаменем — ордена Суворова, Кутузова, Нахимова…

Ничего не имею против петлиц. Здесь подчеркивается не противостояние, а возвращение к традиции. Бывший подъесаул в песне И.Талькова сорвал с себя награды и знаки отличия, и «река приняла ордена и кресты, и накрыла волна золотые погоны». Ничего не имею и против кубарей и шпал, комбатов, комдивов и командармов. Кстати, традиция и здесь жива: см. знаки различия железнодорожных чиновников. Святыми для меня есть и будут и советские ордена. Вот только обидно, когда продаются они на европейских антикварных рынках. Но и здесь — нет худа без добра. Хотел я, грешный, привезти в Венгрию награды своих пращуров, деда и отца — два русских Георгия за Первую Мировую и советские за Великую Отечественную. Но — удержался. И — восстановил все награды, попавшие как-то на те же антикварные рынки. Есть что сыну оставить. А оригиналы — у брата и старшего из племянников моих в Сибири.

Понял Иосиф Виссарионович, что необходимо что-то еще, и проклинаемое еще недавно прошлое повело ратников к Победе:

От границы мы Землю вертели назад -
Было дело сначала, -
Но обратно ее закрутил наш комбат,
Оттолкнувшись ногой от Урала.
.............................................
Кто-то встал в полный рост и, отвесив поклон,
Принял пулю на вдохе, -
Но на запад, на запад ползёт батальон,
Чтобы солнце взошло на востоке.

Выиграв войну, Сталин учредил Орден Победы со Спасской башней в окружении бриллиантов и, может быть, в память Храму Христа Спасителя приказал возвести на семи московских холмах высотки с шатровыми куполами.

Купола Христа Спасителя вновь сияют золотом, которое было и остается необходимым сегодня на, казалось бы, самое-самое. Но народ-то сам знает, что для него самое-самое… «Купола в России кроют чистым золотом — чтобы чаще Господь замечал…»

И тут самое время возразить участнику семинара Енё Курунци (Бекешчаба, Венгрия), повторившему слова Дюлы Свака (славист из Будапешта), высказывание которого далеко еще не первоисточник — о том, что Иван IV привел страну к разрухе. По мнению профессора И.А. Ильина существует два типа государственности. Государство-корпорация при полнейшей корпоративности обернется анархией. Государство-учреждение, не соблюдя авторитарных мер, закончится поголовной каторгой. Иван Васильевич осозновал это, но и его государство-учреждение знало свои разумные, пусть и жесткие, границы. Народ не был готов к иному правлению ни при нем, ни при Петре Великом, ни при Александре Первом. Понимал это и Александр Сергеевич, сочувствовавший до определенного времени и степени декабристам, но не бывший с ними у медного всадника в 1825 году. И не только потому, что находился за 101-м километром. «Невыездной» Пушкин был мудрее декабристов. Вспомним как еще в 1819 году воскликнул он в «Деревне»:

Увижу ль, о друзья, народ неугнетенный
и рабство падшее по манию царя!..

Не знали или не хотели знать этого нигилисты и внуки-правнуки их времен рубежа веков и начала недавно ппрошедшего. В октябре 17-го Зимний штурмовала всё та же не осознавшая себя масса — дезертиры и не самые радивые пролетарии. И ни одного, заметьте, крестьянина, разве что не из тех же беглых солдат с истекающего кровью фронта ненужной России войны, но войны-то, против России, которую те же российские иуды потом позволили растащить и разграбить — морально, материально и территориально. Иосиф Виссарионович Сталин, также чувствующий необходимость учрежденчества, собрал Россию и поставил ее отнюдь не на глинянные ноги. А вот октябрьская революция 93-го проводилась уже другим по сознанию народом. И не важно было, кто сидит в Белом доме (такой Руцкой или эдакий Хасбулатов; не черта же лысого они защищали), — важна была Россия! При взятии Зимнего погибли единицы; у Белого дома — … сами знаете сколько. А кто не знает, пусть пройдется вдоль решетки железной ограды за Российским парламентом, где фотографии погибших и фотографии оставшихся в живых, иконы и свечи… И мне нисколько не стыдно за буквально распиравшую меня гордость за моего единственного Друга (т.е. — с большой буквы), однокашника моего Женю Гусева. Его фотография тоже там — ксерокопия из «Огонька». Мне стыдно, что я не смог там быть. Мне завидно, что побывал он еще и на войне в Абхазии и военным врачом в Бане-Луке (Босния), помогая нашим меньшим братьям сербам. Было бы чему завидовать, скажете. Есть — чему. Получается так, что отсиделся я в спокойной и уютной Венгрии пока друг мой занимался делом.

Еще пару слов об иконотопности Москвы. Коронация императоров российских проходила всегда в кремле. После возведения на престол Николай Первый назвал Пушкина — побеседовав с ним — умнейшим человеком России. По праву. А вот Петербург уже гербом своим (скрещенными якорями) хотел походить на Рим с его скрещенными ключами. А Москва всегда была византийской, православной. Не к Риму она тянулась обличием своим и иконотопностью — к Иерусалиму (со слов В.Лепахина). И никогда не звучало (и не читалось) как проклятие — Московский метрополитен имени В.И. Ленина. Но вот — Ордена Ленина Санкт-Петербургский метирополитен имени В.И. Ленина!!!

Поэтому: равноправным видится составление нижеприведенной лестницы, как некоей преемственности:

Иван (Рюрикович) IV ГРОЗНЫЙ -  
   Петр (Романов) ВЕЛИКИЙ - 
      Иосиф (Джугашвили) СТАЛИН

Русь первого нашего царя Ивана Грозного уже при нем стала империей (Казань и Сибирь), укрепилась при первом нашем императоре Петре I, и возродилась при Сталине, раздаренная благодарным Ильичем немцам. Поэтому не будем судить так сурово. Хотя как ни крути, из песни слов не выбросишь — ни хороших, ни плохих.

Поэт, которого (пусть я буду неправ), кажется, забывают, облачившись в полевой мундир русского полковника с четырьмя солдатскими(!) Георгиевскими крестами пел:

Я мечтаю вернуться с войны,
На которой родился и рос,
На руинах нищей страны
Под дождями из слез.
..............................
Я пророчить не берусь,
Но точно знаю, что вернусь,
Пусть даже через сто веков,
В страну не дураков, а гениев.

Да простит меня Игорь Тальков: не была Россия ни страной дураков, ни полем чудес в ней. И не будет никогда. Ну а смутные времена… Что ж, это, наверное, наше национальное. Но все равно — наше.

…и, ей Богу, приятно было учавствовать на сомбатхэйском семинаре. Уезжая туда, думал — придется показать зубы. Не пришлось — аудитория состояла из единомышленников. Ну, а прения, они на то есть, чтобы уточнять и комментировать.

И последнее. «Общество славистов» планирует организацию нескольких подобных встреч ежегодно. Хорошее и доброе дело они затеяли. И — в нужное время. Я еще не забыл плакаты, расклеенные по всем городам и весям Венгрии: «Товарищи, конец!» и подпись — MDF, т.е. — Венгерский демократический форум, пришедшая к власти после смены режимов в 1991 году партия. Партия эта успешно провалилась, от нее отпочковалось с тех пор две или три самостоятельные и, сегодня она — ни в коалиции, ни в серьезной оппозиции. «Товарищем» на плакате был затылок в армейской фуражке. Прощаясь с Венгрией, Южная группа наших войск не ударила в грязь лицом. Рядом с плакатами MDF был улыбающийся советский еще солдат — «Istеn Veletek, magyarok!» (Бог с Вами, венгры!»)