Согласно теории расширенного восприятия мира и непространственного восприятия времени, А. Туфановым была предложена Заумная классификация поэтов по кругу. Одни поэты под углом 1—40 градусов, исправляют мир, другие под углом 41—89 градусов — воспроизводят, 3-и под углом 90—179 градусов — украшают. Только Заумники и Экспрессионисты при восприятии под углом 180—360 градусов, искажая или преображая — революционны. Вот почему программа вечера была исполнена затем под 180 градусов: хоровое произнесение отрывка из поэмы Туфанова, «Михаилы» Хармса и <Иви>, а затем: Иви, Туфанов и Хармс дали образцы абстрактной зауми (под 360 градусов).

Кроме того, выступил с прозой А. Введенский, именуя себя представителем «Авто-ритета бессмыслицы». Атмосфера борьбы, созданная заумниками, большое число участников вечера, приглашение председателем заумников на следующий вечер и спрос на заумную литературу — все это говорит о том, что вечер сошел удачно.

Для диспута аудитория была не подготовлена, и выступления носили курьезный характер, что дало повод А. Туфанову в последнем слове говорить о «речевом тике» у ораторов и неубедительных пророчествах «пифий».

Поэма А. Туфанова «Домой — в За^‘волочье» будет прочитана в Институте Художественной культуры.

ВСЕРОССИЙСКИЙ СОЮЗ ПОЭТОВ

Анкета для членов Союза

Состоит членом В. С. П.

принят с …….. 19…. г.

протоколу N 11 от 26/111 26 г.

по ……….. отделению

N | Вопросы | Ответы

1. Фамилия, имя, отчество Даниил Иванович Ювачёв — Хармс

2. Литературный псевдоним Нет, пишу Хармс

3. Число, год и месяц рождения 1905 декабрь 30.

4. Национальность Русский

5. Социальное происхождение Не знаю

6. Образование (домашнее, низшее, среднее, высшее, специальное, знание иностранных языков) Скоро будет высшее. Знаю немецкий и английский

7. В каком возрасте начали писать Не знаю

8. Где и когда напечатано Ваше первое литературное произведение Не знаю

9. Перечислите издания (газеты, журналы, сборники и пр.), в которых Вы участвовали:

а) до 1914 г.

б) с 1914 по 1917 г.

в) с 1918 г. по настоящее время Не знаю

10. Имеются ли у Вас отдельные издания (книги, листовки, брошюры, сборники, собрания сочинений), перечислите их (с указанием заглавия, автора предисловия, если таковые имеются, года и места напечатания, издательства и количества страниц) Не знаю

11. Имеются ли у Вас законченные, но не напечатанные рукописи (их название) Есть

12. Укажите известные Вам переводы Ваших произведений на иностранные языки Нет таких

13. Укажите известные Вам постановки Ваших произведений на русской и иностранной сцене Нет таких

14. Укажите известные Вам критические статьи и отзывы о Ваших произведениях Не знаю таких

15. Ваша литературная специальность (поэзия, беллетристика, критика, переводы, драматургия, редактирование и пр.) Не знаю

16. Ваши переводы с иностранных языков на русский и наоборот Нет таких

17. Ваша основная профессия, место службы и получаемый оклад Учусь

18. Состоите ли членом профессионального союза и какого Нет

19. Ваша партийность в прошлом и настоящем Не знаю

20. Ваше отношение к воинской повинности Молод еще

21. Членом каких литературных организаций Вы состоите или состояли Председатель Взирь Зауми

22. Ваша общественная и политическая деятельность —

23. Ваш точный адрес и телефон Миргородская 3/4 кв. 25

24. Ваше семейное положение

Даниил Хармс

Подпись …………..

октября «9» дня 1925 г.

Постановление:

Общественное лицо ОБЭРИУ

Громадный революционный сдвиг культуры и быта, столь характерный для нашего времени, задерживается в области искусства многими ненормальными явлениями. Мы еще не до конца поняли ту бесспорную истину, что пролетариат в области искусства не может удовлетвориться художественным методом старых школ, что его художественные принципы идут гораздо глубже и подрывают старое искусство до самых корней. Нелепо думать, что Репин, нарисовавший 1905 г.,— революционный художник. Еще нелепее думать, что всякие Ахрцы несут в себе зерно нового пролетарского искусства.

Требование общепонятного искусства, доступного по своей форме даже деревенскому школьнику, — мы приветствуем, но требование только такого искусства заводит в дебри самых страшных ошибок. В результате мы имеем груды бумажной макулатуры, от которой ломятся книжные склады, а читающая публика первого Пролетарского Государства сидит на переводной беллетристике западного буржуазного писателя.

Мы очень хорошо понимаем, что единственно правильного выхода из создавшегося положения сразу найти нельзя. Но мы совершенно не понимаем, почему ряд художественных школ, упорно, честно и настойчиво работающих в этой области — сидят как бы на задворках искусства, в то время, как они должны всемерно поддерживаться всей советской общественностью. Нам непонятно почему Школа Филонова вытеснена из Академии, почему Малевич не может развернуть своей архитектурной работы в СССР, почему так нелепо освистан «Ревизор» Терентьева? Нам не понятно, почему т. н. левое искусство, имеющее за своей спиной немало заслуг и достижений, расценивается, как безнадежный отброс и еще хуже, — как шарлатанство. Сколько внутренней нечестности, сколько собственной художественной несостоятельности таится в этом диком подходе.

ОБЭРИУ ныне выступает, как новый отряд левого революционного искусства. ОБЭРИУ не скользит по темам и верхушкам творчества, — оно ищет органически нового мироощущения и подхода к вещам. ОБЭРИУ вгрызается в сердцевину слова, драматического действия и кинокадра.

Новый художественный метод ОБЭРИУ универсален, он находит дорогу к изображению какой угодно темы. ОБЭРИУ революционно именно в силу этого своего метода.

Мы не настолько самонадеянны, чтобы смотреть на свою работу, как на работу, сделанную до конца. Но мы твердо уверены, что основание заложено крепкое и что у нас хватит сил для дальнейшей постройки. Мы верим и знаем, что только левый путь искусства выведет нас на дорогу новой пролетарской художественной культуры.

Поэзия ОБЭРИУТОВ

Кто мы? И почему мы? Мы, обэриуты, — честные работники своего искусства. Мы — поэты нового мироощущения и нового искусства. Мы — творцы не только нового поэтического языка, но и созидатели нового ощущения жизни и ее предметов. Наша воля к творчеству универсальна: она перехлестывает все виды искусства и врывается в жизнь, охватывая ее со всех сторон. И мир, замусоренный языками множества глупцов, запутанный в тину «переживаний» и «эмоций», — ныне возрождается во всей чистоте своих конкретных мужественных форм. Кто-то и посейчас величает нас «заумниками». Трудно решить, — что это такое — сплошное недоразумение, или безысходное непонимание основ словесного творчества? Нет школы более враждебной нам чем заумь. Люди реальные и конкретные до мозга костей, мы — первые враги тех, кто холостит слово и превращает его в бессильного и бессмысленного ублюдка. В своем творчестве мы расширяем и углубляем смысл предмета и слова, но никак не разрушаем его. Конкретный предмет, очищенный от литературной и обиходной шелухи, делается достоянием искусства. В поэзии — столкновение словесных смыслов выражает этот предмет с точностью механики. Вы как будто начинаете возражать, что это не тот предмет, который вы видите в жизни? Подойдите поближе и потрогайте его пальцами. Посмотрите на предмет голыми глазами и вы увидите его впервые очищенным от ветхой литературной позолоты. Может быть вы будете утверждать, что наши сюжеты «не-реальны» и «не-логичны»? А кто сказал, что житейская логика обязательна для искусства? Мы поражаемся красотой нарисованной женщины, несмотря на то, что вопреки анатомической логике, художник вывернул лопату своей героини и отвел ее в сторону. У искусства своя логика и она не разрушает предмет, но помогает его познать.

Мы расширяем смысл предмета, слова и действия. Эта работа идет по разным направлениям, у каждого из нас есть свое творческое лицо и это обстоятельство кое-кого часто сбивает с толку. Говорят о случайном соединении различных людей. Видимо полагают, что литературная школа — это нечто вроде монастыря, где монахи на одно лицо. Наше объединение свободное и добровольное, оно соединяет мастеров, а не подмастерьев — художников, а не маляров. Каждый знает самого себя и каждый знает — чем он связан с остальными.

А. ВВЕДЕНСКИЙ (крайняя левая нашего объединения), разбрасывает предмет на части, но от этого предмет не теряет своей конкретности. Введенский разбрасывает действие на куски, но действие не теряет своей творческой закономерности. Если расшифровать до конца, то получается в результате — видимость бессмыслицы. Почему — видимость? Потому что очевидной бессмыслицей будет заумное слово, а его в творчестве Введенского нет. Нужно быть побольше любопытным и не полениться рассмотреть столкновение словесных смыслов. Поэзия не манная каша, которую глотают не жуя и о которой тотчас забывают.

К. ВАГИНОВ, чья фантасмагория мира проходит перед глазами как бы облеченная в туман и дрожание. Однако через этот туман вы чувствуете близость предмета и его теплоту, вы чувствуете наплывание толп и качание деревьев, которые живут и дышат по-своему, по-вагиновски, ибо художник вылепил их своими руками и согрел их своим дыханием.

ИГОРЬ БАХТЕРЕВ — поэт, осознающий свое лицо в лирической окраске своего предметного материала. Предмет и действие, разложенные на свои составные, возникают обновленные духом новой обэриутской лирики. Но лирика здесь не самоценна, она — не более как средство сдвинуть предмет в поле нового художественного восприятия.

Н. ЗАБОЛОЦКИЙ — поэт голых конкретных фигур, придвинутых вплотную к глазам зрителя. Слушать и читать его следует более глазами и пальцами, нежели ушами. Предмет не дробится, но наоборот, — сколачивается и уплотняется до отказа, как бы готовый встретить ощупывающую руку зрителя. Развертывание действия и обстановка играют подсобную роль к этому главному заданию.

ДАНИИЛ ХАРМС — поэт и драматург, внимание которого сосредоточено не на статической фигуре, но на столкновении ряда предметов, на их взаимоотношениях. В момент действия предмет принимает новые конкретные очертания, полные действительного смысла. Действие, перелицованное на новый лад, хранит в себе «классический отпечаток» и в то же время — представляет широкий размах обэриутского мироощущения.

БОР. ЛЕВИН — прозаик, работающий в настоящее время экспериментальным путем.

Таковы грубые очертания литературной секции нашего объединения в целом и каждого из нас в отдельности, остальное договорят наши стихи.

Люди конкретного мира, предмета и слова, — в этом направлении мы видим свое общественное значение. Ошущать мир рабочим движением руки, очищать предмет от мусора стародавних истлевших культур, — разве это не реальная потребность нашего времени? Поэтому и объединение наше носит название ОБЭРИУ — Объединение Реального Искусства.

На путях к новому кино

Кино, как принципиально самостоятельного искусства до сего времени не было. Были наслоения старых «искусств» и, в лучшем случае, — отдельные робкие попытки наметить новые тропинки в поисках настоящего языка кино. Так было…

Теперь для кино настало время обрести свое настоящее лицо, найти собственные средства впечатляемости, и свой, действительно свой язык. «Открыть» грядущую кинематографию никто не в силах, и мы сейчас тоже не обещаем этого сделать. За людей это сделает время.

Но экспериментировать, искать пути к новому кино и утверждать какие-то новые художественные ступени — долг каждого честного кинематографиста. И мы это делаем.

В короткой заметке не место подробно рассказывать обо всей нашей работе. Сейчас — только несколько слов об уже готовом фильме N 1. Время тематики в кино отошло. Теперь — самые некинематографические жанры — именно в силу своей тематичности, — авантюрный фильм и комическая. Когда тема (фабула, сюжет) самодовлеют, они подчиняют материал, а находка самобытного специфического материала — уже ключ к находке языка кино. «Фильм N 1» — первый этап нашей экспериментальной работы. Нам не важен сюжет, нам важна «атмосфера» взятого нами материала — темы. Отдельные элементы фильма могут быть никак не связаны между собой в сюжетно-смысловом отношении, они могут быть антиподами по своему характеру. Дело, повторяем, не в этом. Вся суть в той «атмосфере», которая свойственна данному материалу — теме. Вскрыть эту атмосферу — наша первая забота. Как мы разрешаем данную задачу — легче всего понять, увидев фильм на экране.

Не в порядке саморекламы: 24 января с. г. в Доме Печати — наше выступление. Там мы покажем фильм и подробно расскажем о наших путях и исканиях. Фильм сделан авторами N 1 — режиссерами Александром Разумовским и Клементием Минцем.

Театр ОБЭРИУ

Предположим так: выходят два человека на сцену, они ничего не говорят, но рассказывают что-то друг другу — знаками. При этом они надувают свои торжествующие щеки. Зрители смеются. Будет это театр? Будет. Скажите — балаган? Но и балаган — театр.

Или так: на сцену опускается полотно, на полотне нарисована деревня. На сцене темно. Потом начинает светать. Человек в костюме пастуха выходит на сцену и играет на дудочке. Будет это театр? Будет.

На сцене появляется стул, на стуле — самовар. Самовар кипит. А вместо пара из-под крышки вылезают голые руки.

И вот все это: и человек, и движения его на сцене, и кипящий самовар, и деревня — нарисованная на холсте, и свет — то потухающий, то зажигающийся, — все это — отдельные театральные элементы. До сих пор все эти элементы подчинялись драматическому сюжету — пьесе. Пьеса — это рассказ в лицах, о каком-либо происшествии. И на сцене все делают для того, чтобы яснее, понятнее и ближе к жизни объяснить смысл и ход этого происшествия.

Театр совсем не в этом. Если актер, изображающий министра, начнет ходить по сцене на четвереньках и при этом — выть по волчьи; или актер, изображающий русского мужика, произнесет вдруг длинную речь по латыни, — это будет театр, это заинтересует зрителя — даже если это произойдет вне всякого отношения к драматическому сюжету. Это будет отдельный момент, — ряд таких моментов, режиссерски-организованных создадут театральное представление, имеющее свою линию сюжета и свой сценический смысл.

Это будет тот сюжет, который может дать только театр. Сюжет театрального представления — театральный, как сюжет музыкального произведения — музыкальный. Все они изображают одно — мир явлений, но в зависимости от материала, — передают его по- разному, по-своему.

Придя к нам, забудьте все то, что вы привыкли видеть во всех театрах. Вам может быть многое покажется нелепым. Мы берем сюжет — драматургический. Он развивается в начале просто, потом он вдруг перебивается как будто посторонними моментами явно нелепыми. Вы удивлены. Вы хотите найти ту привычную логическую закономерность, которую — вам кажется — вы видите в жизни. Но ее здесь не будет! Почему? Да потому, что предмет и явление, перенесенные из жизни на сцену, — теряют «жизненную» свою закономерность и приобретают другую — театральную. Объяснять ее мы не будем. Для того, чтобы понять закономерность какого-либо театрального представления, — надо его увидеть. Мы можем только сказать, что наша задача — дать мир конкретных предметов на сцене в их взаимоотношениях и столкновениях. Над разрешением этой задачи мы работаем в нашей постановке «Елизавета Бам».

«Елизавета Бам» написана по заданию театральной секции ОБЭРИУ членом секции — Д. Хармсом. Драматургический сюжет пьесы расшатан многими, как бы посторонними темами, выделяющими предмет, как отдельное, вне связи с остальным, существующее целое; поэтому сюжет драматургический — не встанет перед лицом зрителя, как четкая сюжетная фигура — он как бы теплится за спиной действия. На смену ему — приходит сюжет сценический, стихийно-возникающий из всех элементов нашего спектакля. На нем — центр нашего внимания. Но вместе с тем, отдельные элементы спектакля — для нас самоценны и дороги. Они ведут свое собственное бытие, не подчиняясь отстукиванию театрального метронома. Здесь торчит угол золотой рамы — он живет как предмет искусства; там выговаривается отрывок стихотворения — он самостоятелен по своему значению и в то же время, — независимо от своей воли, — толкает вперед сценический сюжет пьесы. Декорация, движение актера, брошенная бутылка, хвост костюма — такие же актеры, как и те, что мотают головами и говорят разные слова и фразы.

Композиция спектакля разработана И. Бахтеревым, Бор. Левиным и Даниилом Хармсом.

Оформление И. Бахтерева

Вопросы: | Ответы:

1-я часть (заполняется заключенным)

1) Фамилия | Хармс Ювачёв

2) Имя и отчество | Даниил Иванович

3) Гражданин/ка какого государства | СССР

4) Национальность | Русский

5) Уроженец Ленинграда

Губ… уезд… вол… село/город Ленинград

б) Возраст (год рождения) /1905 год/ | 25 лет: родился в декабре месяце 1905 года.

7) Образование:

а) грамотен ли | а) среднее

б) окончил какую школу | б) окончил Петропавловскую школу и школу II-ой ст. в Детском селе

в) если не окончил, то ск. класс./курс. прошел | в) прошел класс/курс …

8) Состав семьи, место жительства и место работы каждого члена (отца, матери, детей, мужа, жены, братьев и сестер)

Степень родства | Фамилия, имя и отчество | Возраст | Занятие или место работы и должность или профессия | Место жительства (адрес)

1. Отец | Иван Павлович | 73 г. | Пенсионер | Ленинград / Адрес мой

2. Сестра | Елизавета Ивановна | 22 г. | — | Адрес мой

9) Партийная принадлежность: | беспартийный

а) в какой партии состоит,

б) с какого времени

10) Профессия | Поэт

Название предприятия или учреждения | Профессия или должность

11) Место работы (службы):

а) с начала войны до 1/III 1917 г., | а) …Учился

б) с 1/III 1917г. по день ареста | б) Учился, а потом начал писать стихи. Печат/а/лся в Детском отделе госиздата и в журналах (детских)

12) Если состоял на государ. службе, то в каком чине | На службе не состоял

13) Если не служил и не работал по найму, то на какие средства жил | Сначала на средства отца, а потом на гонорары за свои стихи

14) Владел ли недвижимым имуществом, каким и где | не владел

15) Привлекался ли к ответственности по суду или в админ. порядке | Не привлекался

16) Отношение к воинской повинности: | Вневойсковик

а) воинское звание, род оружия или специальность; б) если освобожден, то на каком основании

17) Когда арестован | 10 декабря 1931 года

18) Кем арестован, по чьему ордеру и N ордера

19) Где арестован: а) губ.,уезд, вол., село, гор., улица и N дома; б) при каких обстоятельствах арестован (на своей квартире, в засаде, на собрании и проч.) | В Ленинграде. В квартире П.П. Калашникова. Петропавловская ул. д. N 4 кв. 36 (в засаде)

20) Когда и кем допрошен

21) Предъявлено ли обвинение и в чем именно

22) Место жительства перед арестом | Надеждинская 11 кв. 8 тел. 32-15

Примечание заключенного ___________

Подпись заключенного | Даниил Хармс

2-я часть (заполняется администрацией места заключения)

23) Официальное название места заключения | ДПЗ

24) По чьему ордеру арестован и N ордера | N 4528

25) За кем зачислен | 4 отд. СПО

26) Приметы заключенного

Примечание: ___________

Подпись заведывающего местом заключения | Смирнов

Ответы на вопросы анкеты надо писать чернилами (в крайнем случае химическим карандашом), четко, разборчиво, полностью выписывая слова, по возможности без помарок и поправок.

1. Фамилия Хармс (Ювачёв)

2. Имя, отчество Даниил Иванович

3. Возраст (год рождения) 1905

4. Происхождение (откуда родом, кто родители, национальность) гражданство, подданство) Ленинград, сын надворного советника, мать дворянка

5. Местожительство (постоянное и последнее) Надеждинская 11 — кв. 8

6. Род занятий (последнее место службы и должность) литератор, штатной работой не занимаюсь

7. Семейное положение (близкие родственники, их имена, фамилия, адреса, род занятий до революции и последнее время) отец — Иван Павлович, сестра Елизавета Ивановна Грицина. За границей у меня знакомая Надежда Александровна Надеждина, редактор русских газет, с которой я переписываюсь.

8. Имущественное положение (до и после революции допрашиваемого и его родственников) неимущий

9. Образовательный ценз (первоначальное образование, средняя школа, высшая, специальн., где, когда и т. п.) среднее и незаконченное высшее

10. Партийность и политические убеждения б/п

11. Сведения об общественной и революционной работе. Никакой общественной работы не веду

12. Сведения о прежней судимости (до Октябрьской революции, после нее) нет

13. Служба у белых нет

Показания по существу дела

Я работаю в области литературы. Я человек политически не мыслящий, но по вопросу, близкому мне: вопросу о литературе. Заявляю, что я не согласен с политикой Советской власти в области литературы и желаю, в противовес существующим на сей счет правительственным мероприятиям, свободы печати как для своего творчества, так и для литературного творчества близких мне по духу литераторов, составляющих вместе со мной единую литературную группу.

Даниил Хармс (подпись)

11 декабря 1931 года

Зачеркнутое на четвертой строчке слово не читать.

Даниил Хармс (подпись)

Допросил А. Бузников (подпись)

---

Протокол 2 (л. д. 51-52)

Становясь на путь искреннего признания, показываю, что являлся идеологом антисоветской группы литераторов, в основном работающих в области детской литературы, куда помимо меня входили А. Введенский, Бахтерев, Разумовский, Владимиров (умер), а несколько ранее Заболоцкий и К. Вагинов. Творчество нашей группы распалось на две части. Это, во-первых, были заумные, по существу, контрреволюционные стихи, предназначаемые нами для взрослых, которые в силу своих содержания и направленности не могли быть отпечатаны в современных советских условиях и которые мы распространяли в антисоветски настроенной интеллигенции, с которой мы и связаны общностью политических убеждений. Распространение этой выше отмеченной части нашего творчества шло путем размножения наших литературных произведений на машинке, раздачи этих произведений в списках, через громкое чтение их в различных антисоветских салонах, в частности на квартире у П. П. Калашникова, человека, монархически настроенного, к которому собирались систематически антисоветски настроенные лица. Кроме того, мы выступали с нашими произведениями для взрослых и перед широкими аудиториями, напр. в Доме Печати и в Университете, где в последний раз аудитория, состоящая из студентов, реагировала на наше выступление чрезвычайно бурно, требуя отправки нас в Соловки и называя нас контрреволюционерами. Вторая часть нашего творчества относится к области детской литературы. Свои детские произведения мы считали, в отличие от вещей, предназначаемых для взрослых, не настоящими, работа над которыми преследует задачу получения материальных средств к существованию. В силу своих политических убеждений и литературной платформы мы сознательно привносили в область детской литературы политически враждебные современности идеи, вредили делу советского воспитания подрастающего поколения. Наша заумь, противопоставляемая материалистическим установкам советской художественной литературы, целиком базирующаяся на мистико-идеалистической философии, является контрреволюционной в современных условиях. Признаю, что, находясь во главе упомянутой выше группы детских литераторов, я творил антисоветское дело. В дальнейших своих показаниях я детализирую и расширяю данный протокол.

Допросил А. Бузников (подпись)

Даниил Хармс (подпись)

18 декабря 1931 года

---

Протокол 3 (л. д. 53—56)

Наша группа стала работать в области детской литературы с 1927-ого года. В область детской литературы наша группа привнесла элементы своего творчества для взрослых, т. е. заумь, которую я в предыдущем протоколе назвал контрреволюционной. Наиболее заумными являются следующие мои детские произведения: «Иван Иванович Самовар», стихи «О Топорышкине», «Как старушка покупала чернила», «Во-первых и во-вторых» и др.

Весьма приближаются к форме заумного творчества также произведения Введенского «Кто», «Железная дорога», «Бегать, прыгать» и др. в этом же роде. К наиболее бессмысленным своим стихам, как, напр., стихотворение «О Топорышкине», которые ввиду крайней своей бессмыслицы были осмеяны даже советской юмористической прессой, я относился весьма хорошо, расценивая их как произведения качественно превосходные, и сознание, что они неразрывно связаны с моими непечатающимися заумными произведениями, приносило мне большое внутреннее удовлетворение. Я должен был, ввиду предъявляемых требований, в дальнейшем несколько отойти от прямо заумных произведений, типа указанных выше, и начать писать несколько более конкретно. Однако такие мои вещи, как «Миллион» и «Что нужно заготовлять на зиму», не стали от этого менее политически вредными, контрреволюционными, чем произведения вышеназванные.

В обоих, и в «Миллионе», и в «Заготовках», общественно-политические темы сознательно подменены мною естествоведческими темами. В «Миллионе» тема пионерского движения подменена мною простой маршировкой, которая передана мною и в ритме самого стиха, с другой стороны, внимание детского читателя переключается на комбинации цифр. В книжке «Что мы заготовляем на зиму» тема о том же пионерском лагере подменена мною сознательно темой естествоведческой и внимание ребенка переключается на те предметы, которые необходимо заготовить на зиму. Я квалифицирую эти книжки как политически враждебные современности. Создание именно такого рода произведений, как стихотворение «О Топорышкине», «Миллион» и др., обусловливалось моими политическими воззрениями, враждебными современному политическому строю, которые вместе со мной разделяла и вся группа. В тех случаях, когда ради материальных соображений я пытаются приспособиться к предъявляемым общественностью к детской литературе требованиям, у меня получались явно халтурные произведения, как, например, стихи, написанные мною для журнала «Октябрята». Детские произведения, названные выше, и другие, принадлежащие как моему перу, так и творчеству остальных членов группы, зачитывались и обсуждались в кругу членов группы и близких группе… встречали полное одобрение.

Резюмируя свое показание, признаю, что деятельность нашей группы в области детской литературы носила антисоветский характер и нанесла значительный вред делу воспитания подрастающего советского поколения. Наши книжки отрывали читателя от современной конкретной действительности, действовали разлагающим образом на воображение ребенка. В частности, с этой точки зрения могу еще указать на стихотворение под названием «Врун», помещенное в журнале «Еж», которое содержит элементы бессмыслицы.

Допросил А. Бузников (подпись)

Даниил Хармс (подпись)

---

Протокол 4 (л. д. 57—58)

Наша группа, как я указывал в предыдущих своих показаниях. работала в области детской литературы в течение нескольких лет.

За это время нами было написано и сдано в печать большое количество прозаических и стихотворных книжек для детей, которые надо подразделить на произведения халтурные и антисоветские.

К халтурным произведениям из своих книжек я отношу следующие: «Театр», «Озорная пробка» и три стихотворения, помещенных в ж. «Октябрята», одно из которых называлось «Соревнование».

Эти произведения для детей были написаны мною в минимально короткий срок и ислючительно ради получения гонорара.

Особо халтурной из вышеназванных произведений я считаю книжку «Театр». Помимо того, что эта книжка не сообщает детям абсолютно никаких полезных сведений, она и по форме своей является чрезвычайно скверной, антихудожественной. То же самое следует сказать и о книжке «Озорная пробка», которую я написал за два часа. Что же касается стихотворения для ж. «Октябрята», то в этом случае имело большое значение то обстоятельство, что эти произведения я писал на советские темы — соревнование и т. д., которые были мне враждебны в связи с моими политическими убеждениями и которые я, следовательно, не мог изложить художественно приемлемо.

Творчество члена нашей группы Введенского также в некоторой своей части носит халтурный характер. Это относится к первым произведениям Введенского на советские темы, которые носили приспособленческо-халтурный характер. Переименовать эти произведения я сейчас затрудняюсь, так как забыл их названия. Как халтурно…

К антисоветским произведениям я отношу следующие политически враждебные произведения для детей, вышедшие из-под пера членов нашей группы, как «Миллион», «Как старушка чернила покупала», «Иван Иванович Самовар», «Как Колька Панкин летал в Бразилию», «Заготовки на зиму» и друг. Введенского — из тех, что я помню, — «Авдей-ротозей», «Кто», «Бегать-прыгать», «Подвиг пионера Мочина» и др.

Мое произведение «Миллион» является антисоветским пстгому, что эта книжка на тему о пионер-движении превращена сознательно мною в простую считалку. В этой книжке я сознательно обошел тему, заданную мне, не упомянув ни разу на протяжении всей книжки слово «пионер» или какое-либо другое слово, свидетельствующее о том, что речь идет о советской современности. Если бы не рисунки, кстати, также сделанные худ. Конашевичем в антисоветском плане, то нельзя было понять, о чем идет речь в книжке: об отряде пионеров или об отряде белогвардейских бойскаутов, тем более что я отделил в содержании книжки девочек — от мальчиков, что, как известно, имеет место в буржуазных детских организациях и, напротив, глубоко противоречит принципам пионер-движения.

Другая из названных выше моя книжка «Иван Иванович Самовар» является антисоветской в силу своей абсолютной, сознательно проведенной мною оторванности от конкретной советской действительности. Это — типично буржуазная детская книжка, которая ставит своей целью фиксирование внимания детского читателя на мелочах и безделушках с целью отрыва ребенка от окружающей действительности, в которой, согласно задачам советского воспитания, он должен принимать активное участие. Кроме того, в этой книжке мною сознательно идеализируется мещански-кулацкая крепкая семья с огромным самоваром — символом мещанского благополучия.

В книжке «Заготовки на зиму» я так же, как и в «Миллионе», сознательно подменил общественно-политическую тему о пионерском лагере темой естествоведческой: о том, что из предметов домашнего обихода следует заготовить на зиму. Таким путем внимание ребенка переключается, отрывается от активно-общественных элементов советской жизни. С этой точки зрения я называю эту книжку не только антисоветской, но и вредительской, поскольку она относится к самому последнему периоду моего творчества, когда я был хорошо знаком с теми последними требованиями, которые предъявлялись критикой к советской детской литературе.

Из названных мною выше произведений члена нашей группы А. И. Введенского особо останавливаюсь на книжке «Авдей-ротозей», которая, воспевая крепкого зажиточного мужичка и издеваясь над деревенской беднотой, является кулацкой и антисоветской.

Детские произведения, названные мною выше, и другие, зачитывались и обсуждались в кругу членов группы и близких группе лиц.

Создание такого рода произведений, как «Миллион», «Иван Иванович Самовар» и др. обусловливалось моими политическими убеждениями, враждебными современному политическому строю, которые вместе со мной разделяла и вся группа.

Резюмируя свое показание, признаю, что деятельность нашей группы в области детской литературы носила антисоветский характер и принесла значительный вред делу воспитания подрастающего советского поколения…

Даниил Хармс (подпись)

---

Протокол 5 (л. д. 59-62)

В основе моей антисоветской деятельности, о которой я показывал ранее, лежали политические взгляды, враждебные существующему политическому строю. В силу того, что я обычно и намеренно отвлекал себя от текущих политических вопросов, — я принципиально не читаю газет, — свои политические воззрения я оформлял при помощи близких мне людей — членов моей группы. В беседах с ними я выявлял себя как сторонника и приверженца политического режима, существовавшего до революции. Будущее страны рисовалось мне как реставрация этого строя. Я ждал этого момента, очень часто представлял его себе мысленно, с тем, чтобы сразу после его завершения приступить к активнейшей творческой деятельности. Я полагаю, что реставрация старого режима предоставила нашей группе заумников широкие возможности для творчества и для опубликования этого творчества через посредство в печати. Кроме того, я учитываю и всегда учитывал, что мои философские изыскания, идущие по пути идеалистической философии и тесно соприкасающиеся с мистикой, гораздо более созвучны политическим и общественным формам дореволюционного порядка, чем современному политическому строю, основанному на материалистической философии. Моя философия, которую я разрабатывал и искал, сознательно отрешившись от современной мне действительности, изолировав себя от влияния этой действительности, глубоко враждебна современности и никогда не сможет к ней приблизиться. Это видно хотя бы из того положения, что я считало неприемлемым для себя, в силу своих философских воззрений, прикладную направленность науки. Только тогда, по-моему, наука достигнет абсолютных высот, будет способна проникнуть в глубину тайн мироздания, когда утеряет свой утилитарный практический характер. Понятно, насколько это противоречит современным установкам на науку, трактуемой большевиками как один из рычагов для построения социалистического общества. Естественно, что, сознавая всю глубину противоречия, лежащую между моими философскими взглядами, моим творчеством и современным политическим строем, я искал для себя оформления своих политических воззрений, т. е. наиболее близкой для меня формы политического правления. В беседах с Калашниковым, Введенским и др., подчас носивших крайне антисоветский характер, я приходил к утверждению о необходимости для России монархического образа правления. Поскольку эти беседы повторялись изо дня в день, я все более свыкался с мыслью о необходимости разрушения советской политической системы и восстановления старого порядка вещей. Грядущая перемена стала для меня как бы само собой разумеющимся положением, причем характер этой перемены был для меня в значительной степени безразличен. Я понимал, что изменение строя невозможно без вооруженной борьбы, но я старался не вдумываться глубоко в этот вопрос, поскольку здесь имелось глубокое противоречие с моими философскими воззрениями, отрицающими необходимость борьбы и всякого рода насилия. Таким образом, уйдя с головой в заумное творчество и в мистико-идеалистические философские искания, я сознательно противопоставил себя современному общественно-политическому порядку. В свою очередь это противопоставление вынуждало меня искать такого политического порядка, при котором такое противопоставление отсутствовало бы. При помощи близких мне творчески и идеологически людей, политически более осведомленных, нежели я сам, я укреплялся в своих стремлениях к разрушению существующего строя.

Даниил Хармс (подпись)

13 января 1932 года

Допросил А. Бузников (подпись)

Я около 2-х недель работала на трудработах, но в городе. Уставала отчаянно. У нас все также, как и при Васе той только разницей, что почти все знакомые разъехались, а Даня получил II группу инвалидности. Живем почти впроголодь; меня обещали устроить на завод, но боюсь что это не удастся.

Девятнадцатого числа из Л-да уехал к Вам в Пермь Мариинский театр, как видите все стекается в Ваши далекие края. С театром выехал Всеволод Горский и возможно Вы с ним там встретитесь. Предупреждаю Вас, что накануне отъезда он сделал очень мелкую подлость, которая охарактеризовала с самой нехорошей стороны, потому будьте с ним осторожнее, если увидетесь. Милая, дорогая моя Наталия Борисовна, если бы Вы чувствовали, как здесь тоскливо стало жить после разъезда всех близких.

Вчера уехала Данина сестра и в квартире пусто и тихо, кроме старухи, кот. наперекор всем продолжает жить.

У меня лично неважно на душе, но все это не напишешь, страшно не хватает Вас. Очень нравится мне Нина Ник. и я часто у нее бываю, вспоминаем Вас.

Видела 2 раза Mme, она выглядит не очень хорошо, думаю, что тоже покинет милый Ленинград. Даня просит поцеловать Вас обоих, я крепко, крепко целую Вас и передайте больш, привет Антону Ис<ааковичу>.

Ваша Мар.

Дорогая моя, если бы у меня осталась хотя бы надежда, но она исчезает с каждым днем.

Я даже ничего больше не могу Вам писать, если получите эту открытку, ответьте, все-таки как-то теплее, когда знаешь) что есть друзья. Я никогда не ожидала, что он может бросить меня именно теперь.

Целую Вас крепко

Ваш Мар.

Я всеми силами души стремлюсь отсюда выехать, но для меня к сожалению это не представляется возможным. Боюсь, что мне уж не придется Вас увидеть и не могу сказать, как это все грустно. Бабушка моя совсем уже не встает, да и я не многим лучше себя чувствую. Одна моя мечта это уехать отсюда и хоть немножко приблизиться к Дане. Я по-прежнему не работаю и в материальном отношении очень тяжело, но это все ерунда.

Я почти не выхожу из дома и никого не вижу, да и нет охоты выходить, т. к. вид города стал довольно противным.

Изредка вижу Яшку^*(1), а так больше никого, Леонид Савельевич пропал без вести — вот уже три месяца мы о нем ничего не знаем. Александра Ивановича постигла Данина участь, в общем, я осталась здесь совсем сиротой.

Я Вам уже писала, если Вы получили мое письмо, что я переехала в писательскую надстройку, т. к. моя квартира непригодна временно для жилья. Все вещи свои я бросила и живу здесь среди всего чужого и далекого моему сердцу, но сейчас жизнь так все изменила, что ничего не жаль, кроме собственной жизни и людей. Ах, как мне Вас не хватает, как хотелось бы с Вами поделиться и возле Вас хоть немножко отдохнуть и отогреться.

Я сознаю всю безалаберность моего письма, но если бы Вы дорогая поняли, как трудно все переживать совершенно одной, почти без надежды на возможность встречи с близкими и дорогими людьми.

Если в городе будет Саянова, с которой я отправляю это письмо, она кажется едет в Пермь, то постарайтесь непременно ее увидеть, она Вам подробнее обо мне расскажет.

Третьего дня вместе с Мурой Шварц встретившись в бомбоубежище, где только не происходят встречи! Она волнуется, что долго от Вас не имеет известий.

Из Ленинграда очень многим удается вылететь, но для этого нужны, конечно, данные, которых у меня нет, если получите это письмо, пожалуйста дайте телеграмму о своем здоровьи, уже очень давно от Вас ничего нет.

Я на всякий случай написала Вам Данин адрес, т. к. боюсь, чтобы он не остался в конце концов совсем один. Город Новосибирск, учреждение Вы знаете, Ювачёву-Хармс. Если будет возможность, пошлите ему хоть рубл. 50 или 40. Если он уже доехал, это будет для него поддержкой. Простите меня, что и здесь я докучаю Вам просьбами, но что делать, другого выхода нет. Тоскую я о нем смертельно, и это главная причина моего тяжелого душевного состояния. Я так верю, что все скоро кончится хорошо и что мы прогоним этих мерзавцев, что это единственная причина из-за которой хочется жить и всеми силами бороться за эту возможность. Мечтаю о Ваших вкусных ужинах и таких приятных вечерах, которые мы проводили у Вас после концертов Антона Исааковича! Это теперь кажется далеким сном.

Пришлите мне телеграмму поскорее, не откладывайте, я все-таки с моим здоровьем никогда ни за что не могу ручаться. Хотелось бы хоть знать, что Вы здоровы и относительно счастливы.

Целую Вас крепко, крепко как люблю, неужели нам не суждено будет еще вместе сидеть и кушать всякие вкусные вещи?

Всем сердцем Ваша Марина

Привет Ант. Ис<ааковичу>.

* 1. Якова Семеновича Друскина

Адрес: Новосибирск НКВД, тюрьма, заключенному Дан. Ив. от моего имени. Буду Вам бесконечно благодарна, обращаюсь именно к Вам, т. к. знаю Ваше к себе отношение, а Вы лучше, чем кто-либо представляете мою жизнь сейчас и всю тяжесть, которую мне приходится на себе нести. Если от Вас есть возможность узнать относительно посылки теплых вещей и в каком положении его дело, ведь он душевно больной и эта мысль сводит меня с ума.

Целую Вас, моя дорогая и милая, и простите меня за те неприятные минуты, которые я Вам доставляю, но я теряю голову, как бы мне с ним связаться. Фамилия: Ювачёв-Хармс.