| Прищепа В.П. Литература русского зарубежья. Учебное пособие | ||||||||||||||||
СОДЕРЖАHИЕОбъяснительная записка Абаканский государственный педагогический институт им. Н.Ф. Катанова Учебное пособиеАбакан — 1994 Печатается по решению кафедры литературы Абаканского государственного педагогического института им. Н.Ф. Катанова Авторы-составители: В.П. Прищепа, кандидат филологических наук, доцент, член Союза писателей Хакасии. В.А. Прищепа, учитель русского языка и литературы. Рецензенты: А.Л. Кошелева, заведующая кафедрой литературы АГПИ, кандидат филологических наук, доцент. Э.А. Абельтин, кандидат филологических наук, доцент. Учебное пособие, впервые подготовленное в Российской Федерации, предназначено для преподавателей и учащихся педагогических училищ, учителей-словесников, учащихся гуманитарных гимназий, лицеев, средних общеобразовательных школ, а также для студентов очного и заочного отделений педагогических институтов и университетов. (C) Абаканский педагогический институт, 1993. Объяснительная запискаВведение в «Программу для средних общеобразовательных учебных заведений», в «Программу истории русской литературы XX века (II, III части)» для педагогических училищ и институтов раздела «Литература русского зарубежья» приблизило задачу осмысления ранее неизвестного пласта российской словесности. Настоящее пособие охватывает русскую зарубежную литературу трех волн эмиграции (1917-1925 гг., 1941-1945 гг., 1971-1985 гг.), которая рассматривается как весомая часть великой русской литературы XX века. Посредством сопоставительного анализа литературы метрополии (бывшей «советской») и литературы диаспоры (зарубежья) мы указываем не только на общие генетические черты двух ветвей единой русской словесности, но и — на богатый художественный опыт и отличительные признаки литературы, созданной нашими соотечественниками за рубежом. Наша задача состоит в том, чтобы дать учащимся, студентам, учителям полное представление о закономерностях развития русской зарубежной литературы на протяжении 70 лет, об основных ее особенностях, этапах развития, многообразии творческих индивидуальностей писателей — с точки зрения современной оценки ряда важнейших литературных явлений. Литература русского зарубежья рассматривается как процесс, живой и своеобразный на каждом историческом этапе. В специальных разделах преимущественное внимание уделяется разговору о вершинных достижениях литературы русской диаспоры. Материалы о видных писателях зарубежья преследуют цель не только представить характеристику их творческого потенциала, но — дать углубленное понимание общей картины литературного развития эмиграции. Литература русской диаспоры (распыления) — приоткрывающийся материк, еще каких-нибудь пять-шесть лет назад почти неизвестный, уменьшенный до карликовых размеров советской пропагандой. Величайшие художественные достижения русской эмиграции, признанные во всем просвещенном мире (лауреатами Нобелевской премии стали Иван Бунин, Александр Солженицын, Иосиф Бродский)1, иные литературные открытия и явления в нашей стране либо подвергались острой критике как несостоятельные и — не признавались (хотя критика сама по себе -признание), либо (в большинстве случаев) игнорировались, были «отмечены» молчанием. Если творчество «отлученных» от России великих художников читатель пусть даже в искаженном виде, но все же немного знал, то литературные произведения писателей «второго» ряда, казалось, были навсегда для нас закрытыми в спецхранах. Такая ситуация возникла в первую очередь по причине их принадлежности к русской эмиграции, представители которой сохранили неприязненное отношение к послереволюционным преобразованиям в СССР. Изменение общественной жизни в России после 1985 года и — как следствие — переоценка творчества эмигрировавших больших и малых писателей, признание единства русского литературного процесса на всем земном шаре, еще недавно дискуссионное, потребовали обостренного внимания к идейно-эстетическому наследию русской эмиграции. Пристальной оценке и переоценке, несомненно, должны быть «подвергнуты, в первую очередь, произведения представителей «первой волны», чьи издания (обычно малотиражные) с наименьшим успехом проникали сквозь сталинский железный занавес, а сейчас зачастую и вообще закрыты отошедшим временем. Возникновение литературы «Первой волны» русской эмиграцииI. Русская эмиграция на Западе. Причины, вызвавшие эмиграцию.24 октября 1917 года, с тревогой наблюдая за все усиливающимся напряжением в жизни Петрограда и активизацией деятельности большевиков, поэтесса Зинаида Гиппиус записала: «…готовится «социальный переворот», самый темный, идиотический и грязный, какой только будет в истории. И ждать его нужно с часу на час». Через несколько часов ее прогноз сбылся — началась Октябрьская революция, которая способствовала разделению единой русской литературы, интенсивно развивавшейся в первое пятнадцатилетие XX века, на два лагеря. Основной причиной возникновения русской эмиграции в 1917-1925 годы является неприятие революции октября 1917 года, страх перед ее кровавыми расправами со «старым» миром, гибель белого движения, гражданская война, в огне которой было уничтожено 9 миллионов человек. Расстрел в 1921 году поэта Николая Гумилева стал сигналом для русских литераторов. В результате большевистского террора возникает мощные эмигрантские потоки, один из которых был направлен на Европу (в основном, Париж, Берлин), а другой — на Восток (в Манчжурию и Китай). Следует вместе с тем уточнить: были разные причины, подтолкнувшие писателей к эмиграции. Не только страх перед революцией, но и случай, стечение обстоятельств, например, для Северянина, Куприна или Тэффи. Писательница-сатирик Надежда Тэффи вспоминала, как проходило ее путешествие «вниз по огромной зеленой карте, на которой наискось было напечатано: «Российская империя»: сначала из Петрограда в Москву. «Потом была поездка в Киев, на самый короткий срок, чтобы прочесть свой рассказ на вечере. Киев. Петлюра. Обыски. Путь на север отрезан. Катимся ниже, ниже…» И далее: «Дрожит пароход, стелет черный дым. Глазами широко, до холода в них, раскрытыми смотрю. И не отойду. Нарушила свой запрет и оглянулась. И вот, как жена Лота. застыла, остолбенела навеки и веки видеть буду, как тихо, тихо уходит от меня моя земля»… Количественный состав русских эмигрантов. Русская диаспора по своей численности и интенсивности формирования не может быть даже сопоставлена с историей рассеяния армян, гонимых турками накануне первой мировой войны, а также — еврейского народа. Эта своеобразная этнокультурная общность, стремительно сложившаяся в 1917-1925 годах, насчитывала до 10 миллионов человек2. Она включала русское население Бесарабии (742000), Финляндии (15000), Турции (150000), Эстонии (91000), Германии (560000), Литвы (55000), Польши (525000, сравним: из 27 миллионов человек населения), Югославии (73000), Болгарии (34000), Франции (680000), Китая (250000). К этому числу следует прибавить 50000 человек, живших в Западной Европе до 1917 года, беженцев, зафиксированных Лигой Наций к сентябрю 1926 года (1160000), а также значительное число военнопленных первой мировой войны. Сразу же отметим высокий образовательный уровень эмигрантов «первой» волны: 3/4 со средним (дореволюционным!), весьма значительное количество лиц с высшим образованием… Советским декретом 1921 года все эмигранты лишались гражданства и стали «безродными». Высылка в 1922 году по инициативе Ленина группы интеллигентов (философы Н.Бердяев, Н.Лосский, Ф.Степун, Л.Карсавин) значительно повысила интеллектуальный потенциал эмиграции, способствовало более интенсивному включению выходцев из России в жизнь Западной Европы, формированию оригинальной культурной общности, расцвету литературы, журналистики, науки. Создаются русские научные организации: парижская, югославская, германская, болгарская, английская, итальянская, эстонская, чехословацкая, харбинская, северо-американская академические группы. С 1921 года регулярно проводятся научные симпозиумы, выходят многочисленные научные труды. Ученые «первой волны» внесли значительнейший вклад во все области знаний, добившись мирового признания русской науки: А. Ольденбург и В. Анри (медицина и биология), В. Стратонов и И. Ковалевский (астрономия), В. Демченко и И. Сикорский (авиаконструирование и аэродинамика), П.Сорокин, Е. Спекторский, В. Леонтьев (юриспруденция, социология), Н. Трубецкой, Р. Якобсон, Г. Бобринский (лингвистика и литературоведение), М. Миллер, Д. Оболенский (история и археология). Крупные научные открытия были сделаны в геологии Н. Андрусовым, в почвоведении В. Агафоновым и А. Федоровым, в зоологии К. Давыдовым и Б. Уваровым, в ботанике В. Ильиным, в химии — В. Ипатьевым и Н. Пушкиным, в физике — В.Мироновичем, в математике — С. Тимощенко… Подлинный ренессанс пережили в 20-30-е годы русская религиозно-философская мысль и история церкви (Н. Бердяев, С. Булгаков, Г. Федотов, С. Франк, Б. Вышеславцев и др.). И все же истинной «родиной» диаспоры, объединявшей всех эмигрантов, была русская литература. По скромным подсчетам «первая волна» вынесла на западный и восточный берега около 2 миллионов наших соотечественников, жизнедеятельность которых протекала в сфере литературы или была с ней тесно связана. Сравним: организованный Союз писателей СССР в 1934 году насчитывал около 600 писателей. Русская живопись и балет за рубежом денационализировались в той мере, в какой они имели успех у западной публики. Точные науки в силу своей специфики были «владениями» определенного круга специалистов. Литература же оставалась основной носительницей русского национального начала, прочным фундаментом жизни наших бывших соотечественников. Русский интеллигент в изгнании, водитель такси в Париже или рабочий на заводе «Рено» не без основания осознавали: Пушкин и Тютчев (столь непереводимые на чужие языки) — их исключительная национальная собственность. Не случайно, когда «сталинская» Россия в 1937 году торжественно отметила столетие со дня смерти Пушкина, ища в нем убежище от невыносимой жизни, она «сошлась» с эмиграцией: и там и тут поэзия Пушкина помогала духовному сопротивлению трудностям существования. Русское зарубежье отличалось теолерантностью: русская литература объединила русских и евреев (как, например, в редакционной коллегии знаменитого журнала «Современные записки»). Национальным праздником был День русской культуры и большинством русских эмигрантов он не случайно отмечался 6 июня — день рождения Пушкина. Центром русской эмиграции «первой волны» по праву считается Париж, где в начале 20-х годов проживало более 150 тысяч «отверженных. Здесь жил Иван Бунин, Марина Цветаева, Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский, Александр Куприн — цвет русской литературы XX века. Вскоре после революции в Париже, Берлине, Белграде, Шанхае была создана разветвленная школьная система — с преподаванием на русском языке. Русские школы и гимназии давали детям полное и дополнительное образование, ставя перед собой две основные цели: передачу родного языка и воспитания в детях «русскости», а также — приспособление русского ребенка к жизни в чужой стране. Да, к сожалению, жизнь русских на чужбине способствовала обращению ко второму, чужому языку. Так, Владимир Набоков (Сирин) до второй мировой войны и до перехода в другой язык был неизвестен вне русских кругов. Перейдя на английский, писатель стал знаменитым. Эссеист Владимир Вейдле писал и на русском, и на французском языках. Полностью или частично перешли на язык страны-убежища Труайя, Шаховская, Ольденбург, Кессель… С одной стороны, этот процесс означал, несомненно, «перекачку» русской художественной энергии, определенное ее ослабление, с другой же — способствовал эффективности встречи, скажем, русской и французской культур в период между двумя мировыми войнами. Так, например, книга поэта Кесселя «Сибирские ночи» с иллюстрациями русского и парижского «американца» Александра Алексеева стала жемчужиной культурного вклада русской диаспоры в западное искусство. Русский художник-эмигрант Юрий Анненков украсил своими иллюстрациями, скажем, повесть француза Дюртена и т.д. В области искусства книги русско-французские связи дали значительные результаты. Русское зарубежье создало и свою систему высшего образования. С помощью американской протестантской организации русский философ Николай Бердяев открыл в Берлине Свободную Духовную и Философскую Академию, которая в 1925 году переселилась в Париж. Ученый сыграл стержневую роль в сплочении русского рассеивания. Философией движения стала идея «оцерквления» всей мирской жизни. Возросла объединяющая роль православной церкви. Большинство эмигрантской интеллигенции, которая при отъезде из России была индифферентной или антиклерикально настроенной, стало приближаться к церкви и отдавать детей в православные «лагеря» для молодежи. Николай Бердяев участвовал в основании Русского студенческого Христианского Движения, сначала в Чили, потом в Париже. Движение, кстати говоря, существует и сегодня, издает «Вестник», собирая молодежь всех враждующих церквей. В Париже 20-х годов было более 30 православных церквей и 7 русских высших учебных заведений. Вторым центром русской эмиграции 20-х годов становится Берлин — как наиболее «дешевый» для проживания город. Здесь концентрируется свыше 40 издательств: «Петрополис», «Скифы», «издательство З.И. Гржебина», «Мысль», «Знание», «Грани», «Кооперативное издательство», «Литература», «Геликон», «Возрождение», «Манфред», «Огоньки», «Нева» и другие. В эти годы в Берлине живут и работают такие видные русские писатели, как Илья Эренбург и Виктор Шкловский, Владимир Лидин и Андрей Белый, Борис Зайцев и Нина Берберова. В 20-е годы существуют десятки журналов и газет русских эмигрантов. Так, например, с 1921 года в Берлине выходит критико-биографический журнал «Новая русская книга», в котором печатаются рецензии на новые книги, библиография и литературная хроника, статьи о литературе и писателях. Основной целью журнал ставил объединение и восстановление русской литературы (эмигрантской и зарубежной). В Париже с 1920 года выходит журнал «Грядущая Россия», соредакторами которого становятся Марк Алданов и Алексей Толстой. В нем печатается «Хождение по мукам» А.Н. Толстого, стихи В. Набокова, рассказы Н. Тэффи, лирика Н. Минского. Другой парижский журнал — «Современные записки» был направлен против Октябрьской революции. Его авторы (Гиппиус, Мережковский, Бердяев, Бунин, Ремизов) ратовали за программу демократического обновления России. «Современные записки» считался лучшим журналом русского зарубежья. Здесь была представлена библиография и критика, философия и публицистика. Париж и Берлин становятся центрами русского книгоиздания в 20-30-е годы. II. Русская диаспора на Востоке.Одним из мощных оттоков русских из советской России стало перемещение их в Китай и полосу отчуждения Восточно-Китайской железной дороги. Восточная русская диаспора возникла в результате послереволюционных событий: гибель белой армии разгром Колчака. По сведениям американского профессора Джона Глэда русские эмигранты в Китае составляли 250 тысяч человек3. Подсчеты другого исследователя из США Эдуарда Штейна дают иную (на наш взгляд, более верную) цифру — около 1 миллиона переселенцев4. По его мнению, русская колония Китая — это настоящая эмигрантская империя, которая занимала особое место в великом исходе России. Столицей громадного государства эмигрантов был город Харбин, а ее торгово-промышленным центром — Шанхай. Эмигранты-русские, эмигранты-евреи, эмигранты-кавказцы жили как в Харбине, так и в «колониях» этой империи — в Японии и в Корее. Война и смерть, победа и торжество маодзедуновского коммунизма, распыление уцелевших по островкам привели к гибели целого поколения «незамеченных»… 1 октября 1949 года, день создания Китайской Народной Республики (КНР), — конец русского Китая. Начинается геноцид против русских, в результате которого наши бывшие соотечественники (оставшиеся в живых) вновь превратились в беженцев — теперь уже в страны Латинской Америки, США, Канаду и Австралию. Так произошла еще одна историческая трагедия — гибель дальневосточной колонии русских. Это были, вероятно, самые страшные дни в жизни русской диаспоры, сравнимые, может быть, лишь с оккупацией фашистскими войсками европейских государств и неравной борьбой с ними борцов Сопротивления. Те из эмигрантов, кто уцелел, за небольшим исключением, не могут избавиться от страха и по сей день. Литература, культура, политикаС 1921 по 1949 годы в Китае бурно процветала русская жизнь, издавались многочисленные газеты (только в Шанхае выходило 4 больших ежедневных газеты, — одна вечерняя), еженедельники, более 170 журналов и альманахов («Шанхайская заря», «Слово», «Новый путь», «Эмигрантская мысль» и др.). Театралы Шанхая посещали и «Русский театр», и «Русскую оперетту», и театр «Русский сокол», ходили на концерты » Объединения артистов русского балета». В одном из ресторанов Шанхая пел знаменитый Александр Вертинский, на концертах которого (в Европе и Китае) бывали «сливки» всего мира: Принц Уэльский, Король Румынский, Густав Шведский, Альфонс Испанский, Ротшильды, Морганы, Чарли Чаплин, Мэри Пикфорд, Марлен Дитрих… В Шанхае на гастроли приезжал великий Шаляпин. В русских кабаках Шанхая пели Лев Гроссе и Михаил Спургот, а из Кореи им вторила Виктория Янковская. Богатство тематических профилей журналов русского Китая» поражает. Издавались журналы об архитектуре и об армии, экономические журналы и еврейские — на русском языке, детские и журналы по искусству и театру, 8 казачьих журналов — от «атаманского клича» до «Зова казака». Пять лет просуществовал и орган Российского фашистского движения «Наш путь» и шанхайский «Фашист» (1937-1940).Наиболее популярным журналом был «Рубеж» — хорошо иллюстрированный, живо откликавшийся на события тогдашнего мира. В нем постоянно печатались талантливые поэты русского Китая, например, Арсений Несмелов (1889-1945)5. Обозревая литературное пространство русского Китая, мы не имеем (может быть — пока) оснований для утверждения, что дальневосточная колония русских дала великие имена. Вместе с тем литературное наследие, которое она нам оставила, принадлежит истории русской словесности XX века. Поэтому мы не можем пренебрегать ни поэтическими произведениями Арсения Несмелова, которого ценил взыскательный Б.Л. Пастернак, ни стихами Алексея Ачаира и Марианны Колобовой, ибо в них тоже отражен художественный опыт русской эмиграции. Мы должны учитывать и прозаический опыт Степана Петрова-Скитальца и Сергея Гусева-Оренбургского потому, что потерять легче, чем найти. Литература русского Китая сегодня ждет и своего издателя, и своего вдумчивого исследователя. Поэтому мы ограничиваемся общей характеристикой культурной жизни восточной эмиграции, называя основных ее представителей. Вглядываясь в жизнь русской эмиграции, нетрудно убедиться: она была разной и каждый из ее представителей вел себя сообразно своим представлениям о чести и совести, о том деле, которое для него было главным на земле. По-разному относились эмигранты и в своей Родине. Великий русский писатель Бунин решительно отверг «новый» путь России, с ненавистью отзываясь о «ленинских градах» в знаменитых «Окаянных днях». Марина Цветаева, отбывая на родину в 1938 году, понимала, что отправляется навстречу гибели. Но — жить и даже умереть вне Родины не смогла. Метущийся национальный талант — Александр Куприн не сумел приспособиться к чужой жизни, лишившись духовной подпитки за рубежом. «Прекрасный народ, — говорил он о французах, — но не говорит он по-русски, в лавочке и пивной — всюду не по-нашему… А значит это вот что — поживешь, поживешь, да и писать перестанешь. Есть, конечно, ПИСАТЕЛИ И ТАКИЕ, что их хоть на Мадагаскар поселяй на вечное поселение — они и там будут писать роман за романом. А мне все надо родное, всякое — хорошее, плохое — только родное». Войдя в непримиримую конфронтацию с эмиграцией, Куприн устремился в сталинскую страну, чтобы умереть, но — уже навсегда соединиться с родной землей.
эти слова с наибольшей полнотой выражали боль, которая объединяла весь эмигрантский мир — от Америки до Китая. И каждый эмигрант находил из этого противоестественного разобщения с Родиной свой выход. Отчужденность эмигрантских колоний от окружающего их мира, невозможность вернуть невозвратимое, господство прошлого над настоящим и будущим, кровоточащие раны эмиграции (проиграны все схватки, все битвы и войны) ввергли определенную часть эмигрантов в трясину сведения счетов и предательств. В эмигрантских кругах в 30-е годы большой вес приобретает точка зрения, что СССР — не Россия, а русская территория, завоеванная нерусским Интернационалом. А потому все средства борьбы против СССР хороши. На этой почве возникает движение русского фашизма — с тремя центрами: в Европе, Америке и Китае6. Была создана Всероссийская фашистская партия (ВФП), идейными вождями которой были Константин Родзаевский (Харбин) и Анастасий Вонсяцкий (США). В своей безграничной ненависти к советской России А. Вонсятский приходил к таким выводам: «А ведь Сталин — самый лучший фашист из всех. Сколько коммунистов убил — даже больше, чем я». Русские фашисты закрывали глаза на колониально-расистские цели фашизма в России. Они носили не только соответствующую военную форму, но и имели далеко идущие идеи: при помощи немцев освободить Россию вначале от большевиков, а затем — очистить ее и от немцев. Для осуществления этой цели русские фашисты в Европе вступили в сотрудничавшие с гитлеровцами русские военные формирования, в германский вермахт и части СС, сотрудничали с немцами и на оккупированных территориях, работали и в иностранных спецслужбах. Был назначен даже русский фюрер — Жеребцов, внук одного из генерал-адъютантов Николая II. Харбинскими чернорубашечниками был создан учебник «Азбука фашизма», а в 1935 году К. Родзаевский публикует брошюру с выразительным названием «Что делать?». Даже поэзию русской эмиграции охватили фашистские идеи. Талантливый Арсений Несмелов (Харин), создавший пронзительные, чистые стихи о Родине, писал в те годы:
Самая популярная поэтесса русского Китая и фашистской молодежи Марианна Колосова в стихотворении «Русский фашист» исследовала корни этого явления:
С этими стихами на устах боевики генерала Косьмина пробивались через советскую границу… Ненависть к большевикам была беспредельной. Когда фашистская Германия напала на Россию, Дмитрий Мережковский (76-летний старик) выступил по радио и сравнил Гитлера с… Анной д’Арк!7 Были и другие факты. Для того, чтобы добыть для нужд ВФП деньги, ярый антисемит Константин Родзаевский выкрал малолетнего сына у одного богатого еврея-эмигранта, потребовал выкуп. Отец отказался ему платить и тогда вождь харбинских фашистов приказал отрезать мальчику уши — отправил его домой, к отцу… Российский фашизм имел мистическо-религиозную основу, учитывающую страждущую душу россиянина. И этим он резко отличался от приверженцев Муссолини и Гитлера. Возможно, поэтому Всероссийская фашистская партия с 1935 года была в третьем рейхе запрещена. В целом русские фашисты, к счастью, не обладали таким влиянием на ума сердца миллионов, как их немецкие «побратимы». У них не было жизненной опоры и потому русские, пытавшиеся стать властителями русского мира, потерпели поражение. По приговору Верховного суда СССР к высшей мере наказания были приговорены белый атаман П. Краснов, бывший атаман Семенов, генерал Шкуро и другие наши соотечественники, сотрудничавшие с фашистами. Приговор был приведен в исполнение… Именно накануне Великой Отечественной войны произошло размежевание в кругах русской эмиграции: часть соотечественников придерживалась политики гитлеровцев, другая — увидела в фашизме врага России, с которым необходимо бороться. Этими соображениями руководствовались те эмигранты, которые помогали сражающейся Родине. Так, например, знаменитый генерал А. Деникин передал в фонд обороны 44 тысячи золотых царских рублей… Многие русские эмигранты ушли сражаться в Сопротивление, став героями… — Я русская и не хочу изменить своей родине! — крикнула гестаповцам участница французского Сопротивления Вера Оболенская. 4 августа 1944 года в берлинской тюрьме Моабит фашисты отрубили ей голову. Наши соотечественники на деле доказали, что они любят Россию. Мать Мария (Е.Ю. Кузьмина-Караваева), Ариадна Скрябина (дочь великого русского композитора), 22-летний К. Радищев (потомок А.Н. Радищева) приняли мученическую смерть. Поэт и прозаик Борис Вильде сражался в рядах французской армии, попал в концлагерь. Вместе с товарищем Анатолием Левицким он создает первую во Франции группу Сопротивления, выпускает первую подпольную газету. В январе 1942 года они были расстреляны немцами… Каждому, как говорится, — свое… ***В целом мы можем выделить три основных функции русской литературной эмиграции:
Литература «Второй волны» русской эмиграцииПосле второй мировой войны в результате добровольной и принудительной репатриации (перемещения) на Западе осталось несколько сотен тысяч невозвращенцев (около 500000). Часть из них — угнанные немцами в неволю и оставшиеся живыми, сделали свой выбор «в пользу» Европы и Америки. Другие — в результате обиды за раскулаченных, репрессированных родителей и родственников. Третьи — попавшие в немецкие лагеря и лагеря союзников, не желая по возвращении на Родину стать узниками «родных», советских: было посажено таким образом 100000 человек, а потому пример с шолоховским Андреем Соколовым -нетипичный, счастливое исключение. Среди эмигрантов «второй волны», бывших военнослужащих и гражданских лиц, за рубежом оказались и люди творческого труда — художники, музыканты, артисты и — литераторы. Часть из них перебралась через океан и осела в Америке, остальные — в Европе, в основном, в Германии. В сборнике-антологии «Литературное зарубежье», составленном в 1958 году профессором Леонидом Ржевским (тоже эмигрантом «второй волны»), по поручению Объединения послевоенных эмигрантов, насчитывалось 18 авторов. Четверо из них (Сергей Максимов, Николай Нароков, Борис Ширяев и Геннадий Андреев-Хомяков) имели уже несколько книг прозы. Каждый из вышеназванных прозаиков (к которым следует «присовокупить» прекрасного русского поэта Ивана Елагина) испытал на себе. сталинский или досталинский послеоктябрьский террор. Сергей Максимов — арестован в 1936 году по обвинению в антисоветской деятельности и провел 5 лет лагеря на Печоре. Поэтому в изданных русским издательством Чехова в Америке трех его книгах (роман «Денис Бушуев», «Тайга», «Голубое молчание») осмысливается «материал» лагерной жизни. Николай Нароков в 1932 году был арестован до обвинению в принадлежности к контрреволюционной группе и потому в своем известном произведении — повести «Мнимые величины» (переведена на 9 иностранных языков) рассказывается о чекистах 30-х годов. Борис Ширяев, поселившийся в итальянском городке Сан-Ремо, за связь с белой армией дважды приговаривался к смертной казни. В первый раз он избежал смерти потому, что за несколько часов до исполнения приговора совершил побег, второй — смертная казнь была заменена ему 10 годами Соловков. Поэтому помимо повестей «Светильники русской земли» и «Я — человек русский» он издал за рубежом сборник рассказов о Соловецком лагере под заглавием «Неугасимая лампада». В жестокости и бездуховности лагерной жизни автор отмечает искорки сохранившегося в людях Добра, неугасимые по своей природе. Геннадий Хомяков (Геннадий Андреев), поселившийся после войны в Америке также провел долгие годы в Соловецком лагере. Все его книги — «Соловецкие острова», «Горькие годы» (издательство «Посев», 1954), «Трудные дороги» повествуют о кругах лагерного ада в попытках вырваться на свободу8. Иван Елагин — самый крупный и популярный писатель русской эмиграции первого послевоенного времени. Настоящая фамилия И. Елагина — Матвеев. Он — «потомственный» поэт. Целых четыре поколения Матвеевых насчитывает их литературная династия. Писал стихи и рассказы отец поэта, Венедикт Март, репрессированный в 30-е годы. Опубликовал книгу очерков его дед, Николай Матвеев. Дочь, Елена Матвеева, печатала в зарубежных журналах свои стихи, а двоюродная сестра поэта — широко известная поэтесса, исполнительница своих популярных песен — Новелла Матвеева. Оказавшись после войны в Германии, в лагерях для русских невозвращенцев, Иван Елагин выпустил два небольших сборника стихов, которые разошлись нарасхват и в 1953 году были объединены в одной книге под заглавием «По дороге оттуда», выпущенной издательством им. Чехова в Нью-Йорке. После третьей книги его имя становится очень известным. «Вы очень талантливы, — писал ему скупой на похвалы патриарх русской эмиграции Иван Алексеевич Бунин, — часто радовался, читая Ваши книжечки, Вашей смелости, находчивости…» В начале 50-х Елагин переезжает в Америку; здесь кончает аспирантуру Нью-йоркского университета со степенью доктора и становится профессором русской литературы в Университете города Питтсбурга. За эти годы жизни в Америке вышло 5 его сборников поэзии и огромный труд — перевод поэмы американца Стивина Винсета Бене — «Тело Джона Брауна». Теперь уже и стихотворения самого Ивана Елагина переводят на английский и другие языки. Последняя прижизненная книга поэта вышла в 1987 году, в США. Последняя из подготовленных Иваном Елагиным книг «Курган» — уже после его смерти (1918-1987), в Германии, в 1988 году. Эта книга — о терроре 30-х годов — «память о погибших, и свидетельство современника». «Гордость и печаль, уверенность в себе, в своем мастерстве и вместе с тем необыкновенная незащищенность, ранимость,» — эти черты отмечали русского поэта Ивана Елагина по мнению литературоведа Валентины Синкевич, знавшей его9. Это был большой русский поэт. Мужественный человек: умирающий от рака поджелудочной железы, он сам продиктовал дочери объявление о своей смерти. Последнее стихотворение, написанное им, было посвящено портрету любимого им Н.В. Гоголя («Гоголь»):10
***Литература «второй волны» русской эмиграции оставляет ощущение определенной итоговости, завершенности, исчерпанности этой традиции. Не случайно, характеризуя послевоенную ситуацию в литературе авторитетнейший литературовед русского зарубежья Глеб Струве приходит к выводу: «Зарубежная литература как особая глава в истории русской литературы идет к своему неизбежному концу. Лучшие страницы ею несомненно в эту историю уже написаны»11. Данная ситуация является следствием нескольких причин:
Литература «второй волны» русской эмиграции, казалось, окончательно исчерпает эту литературную традицию на стыке 40-х и 50-х годов, но пути литературного развития неисповедимы. «Третья волна» русской литературной эмиграцииГраницы «третьей волны» литературной эмиграции обычно отмечается выездом в 1972 году поэта Иосифа Бродского и началом так называемой перестройки, первые годы которой в определенных кругах нашего общества способствовали рождению надежды на «политическое» выздоровление России. Статистические данные убеждают следующим образом: если в 1971 году 15000 советских граждан покидают СССР, то в 1972 году — уже 35000: правительство США предоставляет советским евреям статус политических беженцев. В 1979 году число эмигрантов вырастает до 67000, а в 1985 году падает — лишь 2368 человек. Объективности ради скажем, что крушение надежд в реформы Горбачева повлекло за собой новый всплеск — в 1990 году эмигрирует 452000 человек. А в результате распада СССР за пределами России оказывается (по скромным подсчетам) около 25 миллионов человек — наших бывших соотечественников12. Среди основных причин возникновения «третьей волны» эмиграция следует указать углубившуюся конфронтацию интеллигенции и государства. Осуждение Иосифа Бродского «за тунеядство» и высылка его из Ленинграда сроком на 5 лет в деревню Норинскую Архангельской области, арест и департация Александра Солженицына в Германию в феврале 1974 года, определение участников правозащитного движения в психиатрические больницы («психлаг»), а затем — выдворение их за границу, разгон бесцензурного альманаха «Метрополь» в 1979 году… Примеры участившихся «разногласий» и столкновений «мнений» можно множить и множить. И хотя, к счастью, в 70-е и 80-е годы не было уже сталинского террора, один только пример судьбы Анатолия Марченко о многом говорил. Писатель Анатолий Марченко отсидел в хрущевско-брежневских лагерях 23 года и умер в тюрьме в 1986 году. Перед «несогласными» возникала печальная перспектива для жизни и творчества в России… Следует признать оной из важных особенностей «третьей волны» эмиграции ее многочисленность. Это обстоятельство в значительной мере повлияло и на достаточно высокую литературную представительность. За рубежом оказались поистине «хорошие и разные» прозаики и поэты, драматурги и художественные переводчики, литературные критики и искусствоведы. Многообразие творческих индивидуальностей «третьей волны» эмигрантов поражает. Если мы возьмем хотя бы обыкновенный «количественный» фактор лауреатства, и то легко будет в этом убедиться: «первая волна» даст одного Нобелевского лауреата — Ивана Бунина, «вторая» — ни одного, «третья» — сразу двух: Александра Солженицына и Иосифа Бродского. С 1972 по 1980 год из СССР выезжают критик Андрей Синявский и Мария Розанова; в 1974 году — знаменитый поэт и бард Александр Галич, прозаик Генрих Худяков, Эдуард Лимонов, Юрий Мамлеев, Виктор Некрасов. В 1976 году на Луиса Корвалана обменивают неистового борца за права граждан России, литератора и публициста Владимира Буковского. Литературные критики Петр Вайль и Александр Генис (в будущем — исследователи феномена «третьей эмиграции» в Америке) покидают страну в 1977 году. Профессор логики и прозаик Александр Зиновьев также эмигрирует из России. В 1978 году — прекрасный рассказчик Сергей Довлатов, а вслед за ним сатирик Юз Алешковский (1979), Владимир Войнович и Фридрих Горенштейн (1980)… Одно только перечисление выехавших литераторов займет не одну страницу… У каждого из них были свои «счеты» с властью, цензурой, КГБ. Усиление литературного Запада и Америки целым отрядом русских писателей вызывает оживление литературного и газетного «дела». В Париже русским писателем Владимиром Максимовым был основан новый журнал «Континент», а чуть попозже (в 1983 году) открылся журнал «Трибуна». В Нью-Йорке открылось русское издательство «Чалидзе Пабликэйшнз». В Израиле стал выходить журнал «Время и мы». В Мюнхене заработала редакция журнала «Форум». В начале 80-х издаются две новые газеты: «Новый американец» — в Нью-Йорке и «Панорама» — в Лос-Анджелесе… Падение русского книгоиздания, начавшееся в послевоенные годы (во время «второй» эмиграции, не только приостановилось, но и «обернулось» своей противоположностью: русская книга в 70-80-е годы продолжает «завоевывать» умы и сердца жителей Запада и Америки. А русским писателям новой эмиграции было о чем рассказать зарубежному читателю хотя бы уже потому, что они являлись полномочными представителями советской цивилизации, носителями советского опыта жизни (причем в его концентрированном виде), незнакомого первым двум «волнам»… И вместе с тем, следует указать: именно в 70-е, начале 80-х годов наступило острое ощущение завершенности русского эмигрантского литературного цикла13. Россия перестала быть СССР и вошла в свое новое время, а эмигрантская литература сделала свое дело — осмысление богатейшего пласта русской жизни, формировавшегося, развивавшегося и — постепенно исчерпавшего себя. Естественно, это не означает, что наступила смерть литературы русского зарубежья. Это говорит о том, что мы стоим на пороге ее нового развития. Иван Бунин14 (1870-1953)Великий русский писатель, трижды лауреат высшей литературной премии России — Пушкинской, почетный академик императорской Академии наук (1909), лауреат Нобелевской премии (1933). Иван Бунин половину своей творческой жизни провел на чужбине. 26 января 1920 года, на французском пароходе, Бунин навсегда покинул Россию. Корабль отходил от одесской пристани, слышались выстрелы: в город входили части Котовского. Россия отодвигалась от него, и Бунин спустился в свою каюту, твердо уверенный, что России не стало. Лишь там, в открытом море, ужас от содеянного охватил его: «Вдруг я совсем очнулся, вдруг меня озарило: да, так вон оно что — я в Черном море, я на чужом пароходе, я зачем-то плыву в Константинополь». Октябрь Бунин встретил враждебно. Дальнейшие события еще дальше озлобляли его. Он сотрудничает с одесской газетой белогвардейцев и в печатном агентстве генерала Деникина — Осваг… Из Константинополя Бунин переезжает в Болгарию, затем — Сербию, а в конце марта 1920 года прибыл в Париж — вместе с женой Верой Николаевной Муромцевой, ставшей его спутницей до конца дней. Бунин оседает в Париже, примыкая к правым, монархическим кругам, группировавшимся вокруг газеты «Возрождение». В первые годы эмиграции Бунин — неистовый борец против всего, что связано с Советской Россией. СССР для него становится «царством антихриста» — Ленина. «Планетарный» скот, «выродок», «нравственный идиот от рождения», «русский Каин» — это у Бунина о вожде пролетариата. «Ленин явил миру… нечто чудовищное, потрясающее: он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек… На своем кровавом престоле он стоял уже на четвереньках…» Эти слова взяты из речи «Миссия русской эмиграции», произнесенной Иваном Буниным в Париже 16 февраля 1924 года. «Миссия русской эмиграции, — говорил писатель, — доказавшей своим исходом из России и своей борьбой, своими «ледяными походами», что она не только за страх, но и за совесть не приемлет ленинских градом, ленинских заповедей, миссия эта заключается ныне в продолжении этого неприятия. «Они хотят, чтобы реки текли вспять, не хотят признать совершившегося!» Нет, не так, мы хотим не обратного, а только иного течения. Мы не отрицаем факта, а расцениваем его… с точки зрения не партийной, не политической, а человеческой, религиозной. «Они не хотят ради России претерпеть большевиков!» Да, не хотим — можно было претерпеть ставку Батыя, но Ленинград нельзя претерпеть. «Они не прислушиваются к голосу России!» Опять не так: мы очень прислушиваемся и — все еще тот же и все еще преобладающий голос хама, хищника, комсомольца, да глубокие вздохи. Знаю, многие уже сдались, многие пали, а сдадутся и падут еще тысячи и тысячи. Но все равно: останутся и такие, что не сдадутся никогда…» Иван Бунин был одним из тех, кто не сдался, продолжал борьбу с ленинско-сталинским режимом до конца своих дней. Одним из характерных документов этого отношения писателя стал его дневник «Окаянные дни». Какие «дни» писатель считал «окаянными», известно — это революция и гражданская война. Бунинский дневник 1918 (Москва) и 1919 (Одесса) годов появился в 1935 году в десятом томе берлинского собрания сочинений Бунина. Существование этой книги никогда не было тайной, и «официальному» советскому литературоведению приходилось как-то ее увязывать с признанием Бунина замечательным русским художником. «Окаянные дни», читаем мы в книге о писателе А. Нинова, дают «почти клиническую (!) картину разрушительной внутренней ломки, пережитой им в это время. С художественной стороны эта книга не имеет никакой ценности… Нет здесь ни России, ни ее народа в дни революции, ни прежнего Бунина-художника. Есть лишь одержимый человек». Видный писатель-эмигрант Марк Алданов давал другую характеристику «Окаянным дням»: он считал, что в них «есть страницы, сравнимые с лучшим из всего написанного Буниным». Иван Алексеевич Бунин в Дневнике пристрастен. Он писал: «наша «пристрастность» будет ведь очень и очень дорога для будущего историка. Разве важны «страсть» только «революционного народа»? А мы-то что ж, не люди, что ли?» Крик: мы тоже люди! — проходит через всю книгу; в каком-то смысле настойчивая бунинская пристрастность есть как раз требование единого нравственного суда над «нашими» и «не нашими»: что для единой стороны преступление то преступление и для другой. В условиях расколотого общественного сознания «белый» Бунин защищает общечеловеческие нравственные основы. «Народу, революции все прощается, — «все это только эксцессы». А у белых, у которых все отнято, поругано, изнасиловано, убито, — родина, родные колыбели и могилы, матери, отцы, сестры, — «эксцессов», конечно, быть не должно». «Купил книгу о большевиках, — пишет он. — Страшная галерея каторжников!..» Для Бунина любой революционер есть бандит, преступник в самом прямом и вульгарном смысле. «Преждевременная» преступность конкретных деятелей революции весьма сомнительна, но в целом Бунин совершенно точно выхватил действительную проблему русской революции — участие в ней уголовной стихии. Бунин ненавидел и ненависти своей не стеснялся. Луначарский — «гадина». Блок — «человек глупый». Большевики — «более наглых жуликов мир не видел». Но дело не в конкретных личностях, для Бунина неприемлемы само революционное сознание, мышление, поведение. О счастливом будущем он высказался весьма точно: «вечная сказка про красного бычка»; о том, что революция — стихия: «чума, холера тоже стихии. Однако никто не прославляет их, никто не канонизирует, с ними борются…» Бунин предъявляет суровый счет не только революционерам, но и самому русскому народу; тут он действительно резок, несентиментален, как не были сентиментальны его дореволюционные повести «Суходол» и «Деревня». «Злой народ!» — отмечает он осенью 1917-го. «Злой» не потому, что русский; «злой» — значит таково его состояние в данный момент. Бунин негодует на народ не потому, что презирает его, а потому что хорошо знает его созидательные духовные потенции, понимает, что никакое «всемирное бюро по устроению человеческого счастья» (по мнению писателя совершенно реальное) не способно разорить великую державу, если сам народ этого не позволит. «Народ болеет. Не от природы болен, а именно сейчас болеет… Все это всегда бывало, и народный организм все это преодолел бы в другое время. А вот преодолеет ли теперь?» «Была Россия! Где она теперь», — выдохнул Бунин в полночь 21 ноября 1917 года. Это сквозной мотив книги. «Наши дети, внуки не будут в состоянии представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали, — всю эту мощь, сложность, богатство, счастье…» — горько размышлял писатель в Одессе 1919 года, среди пожара братоубийственной войны, занося в дневник городские слухи о том, что «они» решили вырезать всех поголовно до семилетнего возраста, чтобы потом «ни одна душа не помнила нашего времени».
Так он писал уже за границей в 1922 году. «Не простить» — и не простил до самого конца, все-таки веря, что «придет пора и воскресенья и деянья, прозренья и покаянья». «Окаянные дни» — это исторический и литературный памятник, па мятник жертвам гражданской войны. IIПервые годы эмиграции Ивана Бунина — сравнительно «счастливая» пора его жизни за границей. После выхода сборника «Господин из Сан-Франциско» (1921) и романа «Жизнь Арсеньева» (1929) литературная слава Бунина распространилась по Европе. В марте 1928 года в Сорбоне открылась международная конференция по насущным проблемам литературы. Профессор Николай Кульман выступил с большим докладом «Иван Бунин. Его литературная деятельность во Франции». «После смерти Льва Николаевича Толстого, — сказал он аудитории, — Бунин постоянно превосходил всех русских писателей по художественному мастерству и таланту, ясности и элегантности стиля, по силе изображения и разнообразию сюжетов». Это было не случайное заявление. К этому времени три тома произведений Бунина были изданы в Англии и Америке, два тома — в Германии. Большое количество книг вышло во Франции, переведено на шведский, венгерский, итальянский, испанский, японский, иврит, на славянские языки. В СССР был издан роман «Митина любовь». Его высоко ценили Р.-М. Рильке, Томас Манн, Ф. Мориак, Р. Роллан… 9 ноября 1933 года стало известно, что Иван Бунин стал Нобелевским лауреатом. В официальном решении значилось: «Решением Шведской академии от 9 ноября 1933 года Нобелевская премия по литературе за этот год присуждена Ивану Бунину за правдивый артистичный талант, с которым он воссоздал в художественной прозе типичный русских характер». Помимо морального удовлетворения премия на какое-то время снимала и проблему куска хлеба, которая преследовала в эмиграции даже великих. Последовали переиздания бунинских произведений, в том числе одиннадцатитомное собрание сочинений: в Берлине, в 1934-1936 гг. Материальное благополучие оказалось иллюзорным. Получив вместе с дипломом и большой золотой медалью лауреата премии Нобеля чек на сумму 715 тысяч французских франков, Бунин 120 тысяч сразу же отдал в комитет помощи нуждающимся литераторам. Кроме того писатель помогал почти ежедневно приходившим к нему соотечественникам. Деньги растаяли и некоторое время спустя уже французские собратья по перу собирали определенную сумму для Бунина. французский литератор Анри Мембре, пришедший с этой «помощью» к Бунину, был поражен. «Обстановка самая убогая, — вспоминал он. — Но у Бунина сидела толпа людей, кто на чем мог, и все что-то пили и закусывали. Я подумал: ведь на такое количество гостей этих денег хватит не надолго, а второй раз собирать нельзя». Эта помощь, действительно, стала каплей в море нужды. Когда Германия напала на Россию, русский писатель Иван Бунин глубоко переживал случившееся. Он постоянно находится у радиоприемника, чтобы узнать вести с фронтов, с надеждой читает газету. Частыми гостями в его доме становятся бойцы Красной Армии, захваченные фашистами в плен и отправленные на работу во Францию. — В своем дому можно поссориться, даже подраться, — говорил Бунин своему литературному секретарю. — Но, когда на нас бандиты прут, тут уж, батенька, все склоки надо в сторону отложить да всем миром по чужакам ахнуть, чтоб от них пух да перья полетели… Русский поражен тоской и любовью к отечеству сильнее, чем кто-либо. Бунину был ненавистен фашизм. Поэтому он радовался каждому успеху Красной армии и французского Сопротивления, в которое входили многие из русских эмигрантов. В одном из писем в апреле 1945 года Бунин писал о Гитлере: «Повоевал, так его, так. Ах, если бы поймали да провезли по всей Европе в железной клетке!» 9 мая 1945 года великий русский писатель ликовал вместе с родным народом: победа! А через год эмигрантская газета «Русские новости», выходящая в Париже, сообщила: «Правительство СССР приняло решение, дающее право каждому, кто не имел или потерял гражданство СССР, восстановить это гражданство и таким образом стать полноправным сыном Советской Родины. В годы Великой Отечественной войны большая часть русской эмиграции почувствовала свою неразрывную связь с советским народом, который на полях сражений с гитлеровской Германией отстаивал свою родную землю». Во всех странах, где были русские, многие из них пожелали перейти в советское гражданство, Лишь в одной Франции сразу после войны советское гражданство получили 11 тысяч человек. По Парижу поползли слухи: «сам Бунин» уезжает в СССР. Начинается травля писателя в газете «Новое русское слово», выходящей в США. Его обвиняют… в предательстве: якобы «перекинулся к большевикам», к тому же — будто бы способствовал выдаче советским властям бывших сограждан, пособников фашистов. Это была месть его старых «друзей» из России, на уговоры которых (перебраться в Америку) он не поддался. Между И.А. Буниным и частью русской эмиграции пролегла пропасть. Ситуация на родине тоже была не из веселых: травили А. Ахматову и М. Зощенко, затем — Б. Пастернака. «Двадцать миллионов стоит по горло в воде, работая на Сталина», — писал Бунин, прекрасно зная о послевоенном ГУЛАГе. Ко всему этому — приближалась глубокая старость: писатель шагнул за 80-летний рубеж. «Попасть в Россию!» — писал он. — А зачем? Старость уцелевших…, кладбище всего, чем жил…» В два часа ночи седьмого на восьмое ноября 1953 года Ивана Алексеевича Бунина не стало. Отпевание было торжественным — в русской церкви на улице Дарю, при небывалом стечении народа. Многие плакали. Все газеты — и русские и французские помести обширные некрологи. Похороны были 30 января 1954 года (до этого прах находился во временном склепе) — на русском кладбище под Парижем Сент-Женевьев Де Буа. И.А. Бунин был художником, хранившим главные сюжеты родной литературы и классическое русское слово. Он с честью выполнил свое земное дело, став последним русским классиком-реалистом. ЛИТЕРАТУРА О ПИСАТЕЛЕ
Марина Цветаева (1892-1941)Родилась в Москве в элитированной семье профессора-искусствоведа Ивана Цветаева. В шестилетнем возрасте напишет свои первые стихи на русском, французском и немецком языках. В 16 лет уезжает в Париж, где в Сорбоне слушает курс лекций по старофранцузской литературе. В 18 лет выпускает первый свой сборник «Вечерний альбом» (1910). Выпустила 13 поэтических сборников; более 30 книг Марины Цветаевой вышли на русском языке посмертно. Кроме лирики, Цветаева — создатель 17 поэм, 8 стихотворных драм, автобиографической, мемуарной, историко-литературной, философско-критической прозы. Основной принцип поведения — «одна за всех, противу всех». Революцию Цветаева не приняла, но признала огромное ее значение: «Признай, минуй, отвергни Революцию — все равно она уже в тебе и извечно… ни одного крупного поэта современности, у которого после Революции не дрогнул и не вырос голос, — нет» Революция вместе с тем представляется ей «восстанием сатанинских сил». Она оплакивает прежнюю «белокаменную» и «колокольную» Москву, жалеет царя, страстно обличает Петра Первого как «предтечу» большевиков и находит героическое в белом движении, идущем наперекор жизни, истории. В понимании Цветаевой это был героизм обреченности. Большую часть творческой жизни провела в эмиграции. В мае 1922 года ей с дочерью Ариадной разрешают уехать за границу — к мужу, С.Я. Эффрону, который был участником белого движения. Живут (недолго) в Берлине, затем — Прага, где муж Цветаевой становится студентом Пражского университета, сотрудничает с НКВД. В ноябре 1925 года семья Цветаевой переезжает в Париж. Возникают сложные взаимоотношения Марины Цветаевой с эмигрантской средой. С одной стороны, Цветаеву начинают интенсивно печатать в зарубежных русских изданиях, видя в ней оппозиционно настроенного к большевикам поэта, не принявшего революцию. Выходят три поэтических книжки Ц.: «Разлука», «Ремесло», «После России». С другой стороны, агрессивные по отношению к России настроения в русских эмигрантских кругах она не может принять (срабатывает принцип ее поведения). Это приводит к постепенному отчуждению поэта. Ее позиция полнее всего выражается в известном стихотворении:
Ни черносотенство, ни расизм, ни развернувшееся в 30-е годы движение «русский фашизм» не могли быть ею признаны. В эмиграции формируется гордый, вызывающе независимый характер поэта, потерявшего своего читателя. «Мой читатель остается в России, куда мои стихи… не доходят. В эмиграции меня сначала (сгоряча!) печатают, потом, опомнившись, изымают из обращения, почуяв не свое-тамошнее!» С наиболее влиятельными литературными кругами эмиграции Марина Цветаева находилась в открыто неприязненных отношениях. «Они не Русь любят, а помещичьего «гуся» — и девок», — говорила она. Эмиграция отвечала ей тем же: обвиняла, что Ц. находится на содержании у большевиков и потому пишет комсомольские стихи. Бунин сочинял о ней непристойные частушки, Зинаида Гиппиус отказывалась помещать в журнале свои стихи рядом с цветаевскими. Болезнь мужа, бытовая неустроенность семьи Цветаевой. В результате — полная нищета (иногда в доме не было даже хлеба) и яростная борьба за «сильное» слово. К 30-м годам Ц. подошла к рубежу, отделившему ее от эмиграции. «Моя неудача в эмиграции в том, — писала она, — что я не эмигрант, что я по духу, то есть по воздуху и по размаху — там, туда, оттуда…» Летом 1939 года Ц. с сыном Георгием уезжает в СССР — вслед за мужем и дочерью. Семья поселяется на подмосковной даче знакомых. Начинаются несчастья, теперь уже на родине. Вначале был арестован и пропал бесследно С.Я. Эфрон, затем — дочь А.С. Эфрон: 17 лет лагерей и ссылок на севере Красноярского края, в Туруханске. В июне 1941 года — эвакуация с сыном в Татарию, в Елабугу, где 31 августа 1941 года М.Цветаева удавила себя на крюке, на котором висели рыбацкие снасти. Осенью 1942 года погиб и сын Георгий, призванный в действующую армию. Личная трагедия поэта и ее семьи переплелась с трагедией XX века. Богатое литературное наследие Марины Цветаевой дает основания утверждать о том, что на небосводе русской литературы она была звездой первой величины. Жутко и страшно сгоревшим русским «одиноким духом». ЛИТЕРАТУРА О М. ЦВЕТАЕВОЙ
Аркадий Аверченко (1881-1925)Аркадий Тимофеевич Аверченко родился в Севастополе в небогатой купеческой семье. С пятнадцати лет работал то писцом в транспортной конторе, то мелким чиновником в управлении рудников. Первый рассказ Аверченко — «Как мне пришлось застраховать жизнь» — опубликован в 1903 году в харьковской газете «Южный край». Первые юмористические рассказы были опубликованы в самом начале первой русской революции, которая вызвала к жизни десятки сатирических изданий, обличавших пороки самодержавия. В 1906-1907 годах он редактирует в Харькове журналы «Штык» и «Меч», а затем отправляется «завоевывать северную столицу», где вначале сотрудничает в «Стрекозе». В 1903 году Аркадий Аверченко вместе с группой молодых писателей создает новый еженедельный журнал «Сатирикон» (1908-1913), а затем — «Новый Сатирикон» (1913-1918). Читатели сразу полюбили его рассказы, подписанные аверченковскими псевдонимами: Медуза Горгона, Фальстаф, Фома Опискин, Волк. Вокруг «Сатирикона» собираются едва ли не самые лучшие литераторы тогдашней России: Тэффи, Саша Черный, Сергей Городецкий, Осип Мандельштам, Александр Куприн, Леонид Андреев, Алексей Толстой и другие. В эти годы Аверченко трудится чрезвычайно плодотворно, публикует множество рассказов, пародий, пьес, произведений для детей издает более сорока своих книг. Среди них: «Веселые устрицы» (1910), «Зайчики на стене» (1910), «Круги на воде» (1912), «Чудеса в решете» (1915) и другие. В книге воспоминаний Леонида Утесова «Спасибо, сердце!» рассказывается, что в февральские дни 1917 года читатели «Нового Сатирикона» ждали, как откликнется писатель на отречение Николая II от престола. Многие знали, что царь на подготовленной для него служебной бумаге, если она ему нравилась, писал в верхнем углу: «Прочел с удовольствием, Николай II». На первой странице «Нового Сатирикона» был напечатан текст царского отречения, а в верхнем углу надпись: «Прочел с удовольствием, Аркадий Аверченко». Октябрьскую революцию писатель не принял. Сначала он оказался на юге России, потом в Константинополе, и, в итоге, вместе с русскими эмигрантами — в Праге. В 1921 году, в эмиграции, в Париже, Аверченко опубликовал сборник памфлетов «Дюжина ножей в спину революции», который В.И. Ленин назвал книжкой «озлобленного почти до умопомрачения белогвардейца». И в то же время Ленин оценил высокий талант писателя. В статье «Талантливая книжка», опубликованной в «Правде», Ленин писал: «Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять». Сборники произведений Аверченко много раз издавались и в советское время: «Записки простодушного» (1922), «Осколки зеркала, разбитого вдребезги» (1926), «Развороченный муравейник» (1927) и другие. Аркадий Аверченко умер 12 марта 1925 года и похоронен в Праге на кладбище в Ольшанах. ЛИТЕРАТУРА О ПИСАТЕЛЕ
Саша Черный (1880-1932)Александр Михайлович Гликберг, известный в литературе под псевдонимом Саша Черный, родился в Одессе в семье провизора. Его детство прошло в городе Белая Церковь, Житомире, куда переехала семья. Он учился в гимназии, которую не закончил из-за отсутствия средств. Начал печататься в Житомире в 1904 году: стихи, заметки, театральные рецензии появляются на страницах газеты «Волынский вестник». В 1905 году он уезжает в Петербург, служит чиновником, сотрудничает в сатирических журналах «Зритель», «Молот», «Маски» и др., на страницах которых и появилось неизвестное ранее читателю имя: «Саша Черный». Дерзкая политическая сатира Саши Черного «Чепуха» (Трепов — мягче сатаны …», 1905) принесла ему известность и послужила поводом для запрещения «Зрителя». В 1906 году вышел первый сборник стихов Саши Черного «Разные мотивы», который был запрещен цензурой. Саша Черный уезжает в Германию, где в Гейдельбергском университете слушает курс лекций. В 1908-1911 годах он становится постоянным сотрудником журнала «Сатирикон». В 1910-1913 годах несколькими изданиями выходят его книги «Сатиры», «Сатиры и лирика», публикуются переводы и произведения для детей. Книги посвящены «всем нищим духом». Господствующий мотив книг — жалоба на мелочность пустоту и однообразие окружающей жизни. Поэт создает оригинальную сатирическую маску интеллигентного обывателя, под прикрытием которой бичует мещанство. Смех поэта часто окрашен трагическими нотами трагизма и безверия. С началом первой мировой войны Саша Черный добровольцем уходит на фронт. После Октябрьского переворота он уезжает в Литву, а оттуда, в 1920 году, эмигрирует в Берлин, где выходит третья книга его стихов «Жажда» (1923). Книга окрашена ностальгией по утраченной родине. В эмиграции все печальнее звучал смех поэта. После закрытия в Берлине ряда русских издательств, журналов и газет, в которых он печатался, Саша Черный перебирается в Рим, а затем в 1924 году, в Париж. В конце 20-х годов его детские книги выходят в Париже, Белграде, Москве, Киеве. В последние годы жизни большое место в жизни поэта занимает проза. Отдельный цикл рассказов составили солдатские сказки, были и небылицы. В 1928-1932 годах написано около двадцати таких рассказов. Они вошли в сборники «Несерьезные рассказы» (1928) и «Солдатские сказки» (1933). В 1932 году Саша Черный переселяется из Парижа, на юг Франции, в Прованс. В августе этого же года он скоропостижно умирает. Похоронен на сельском кладбище Лаванду, в департаменте Вар. Творчество Саши Черного отразило целый пласт русской жизни накануне Октябрьской революции. «Психологичная» сатира поэта исповедальна, она рассчитана на сопереживание читателя. Для Черного характерен органический синтез сатиры и лирики, нарочитый антиэстетизм, повлиявший на формирование поэтики В. Маяковского. ЛИТЕРАТУРА О ПИСАТЕЛЕ
Александр Куприн (1870-1938)Александр Иванович Куприн родился в городе Норовчат Пензенской губернии в семье мелкого чиновника. Отец — письмоводитель в канцелярии мирового посредника, умер от холеры, когда мальчику шел второй год. Мать, из обедневшего древнего рода татарских князей, перевезла будущего писателя в Москву, где из-за тяжелого материального положения вынуждена была отдать его в малолетнее сиротское училище. В 1930 году Куприн сдал вступительные экзамены во Вторую Московскую военную гимназию, которая была преобразована в кадетский корпус. 10 лет Куприн провел в военных учебных заведениях, после — служит в маленьких городках, познавая жизнь царской армии. Несмотря на мрачность кадетского корпуса, именно здесь зародилась глубокая любовь к литературе. В 1989 году был опубликован его первый рассказ «Последний дебют», за который он получил дисциплинарное взыскание. В эти годы он заканчивает повесть «Впотьмах», рассказ «Лунной ночью», который он публикует на страницах народнического журнала «Русское богатство» в 1893 году. В 1894 году Куприн оставляет военную службу и переезжает в Киев. Именно в это время начинается его профессиональная литературная жизнь. В киевских газетах Куприн публикует рассказы, очерки, стихи, репортерские заметки, фельетоны, судебные отчеты, литературные и театральные рецензии. В 1895 году в «Киевском слове» появляется серия очерков под общим заглавием «Киевские типы», свидетельствующая о становлении мастерства писателя. В 1896 году Куприн совершает поездку по заводам Донецкого бассейна (на одном из них он некоторое время работал), в результате чего явились очерки «Рельсопрокатный завод», «Юзовский завод» и большая повесть «Молох» — яркий общественный протест против Молоха -капитализма. В 1897 году он уезжает в Полесье, где охотится, выращивает махорку, служит псаломщиком. Главным итогом этого времени становится повесть «Олеся», в которой впервые зазвучала тема большой любви, важнейшая для его последующего творчества. В 1899 году он знакомится с А.П. Чеховым, а в 1902 с М. Горьким и группой писателей «знаньевцев». В годы, предшествовавшие первой русской революции 1905-1907, писатель создает лучшие свои рассказы: «В цирке» (1902), «На покое» (1902). «Болото» (1902), «Трус» (1903), «Конокрады» (1903) и др. В 1905 году выходит его роман «Поединок», который содержит суровую картину русского военного сословия, ограниченности офицерства, его изолированности от жизни и общественной борьбы. Роман вызвал огромный общественный резонанс — в условиях поражения царской армии в русско-японской войне. Роман содержал в себе романтическую проповедь свободолюбия и уважения к человеческой личности. Откликом на революцию 1905 года явился очерк «События в Севастополе» (1905), в котором Куприн описывал расправу вице-адмирала Г. Чухонина с матросами восставшего крейсера «Очаков». Писатель был очевидцем этих событий и помогал спасению бежавших с «Очакова» матросам. Откликом на революцию явились также рассказы «Штабс-капитан Рыбников» (1906), «Река жизни» (1906), «Бред» (1906) и «Гамбринус» (1907). В годы реакции Куприн порывает со «Знанием», испытывает настроения разочарования В десятилетие, предшествовавшее Октябрьской революции Куприн создает знаменитые рассказы «Суламифь» (1908), «Гранатовый браслет» (1911), «Анафема» (1913), серию очерков «Листригоны» (1911). В 1908-1915 годах писатель работает над повестью «Яма» — поразительнейшим произведением, которое посвящено жизни проституции. Своих падших героинь Куприн обогревает теплом большого сердца, сопереживая, страдая вместе с ними. В повести он выступает достойным продолжателем гуманистической традиции великой русской классики. К Октябрьской революции Куприн относился противоречиво. С одной стороны, он восхищался героизмом ее вождей, с другой же — будучи противником насилия — опасался за судьбы культуры, критиковал продразверстку. Осенью 1937 года, находясь в Гатчине, отрезанной войсками Юденича от Петрограда, Куприн с семьей, вместе с отступающими войсками покинул Родину. 17 лет писатель провел в эмиграции, главным образом в Париже. Вначале выступал в эмигрантской печати со статьями и фельетонами, враждебными Советской власти. В середине 20-х годов Куприн отходит от политики. Писатель не смог найти себя в эмигрантской жизни: мучительная тоска по Родине подрывала его силы, материальная нужда обостряла чувство одиночества и никчемности существования в чужом мире. Очерки на темы французской жизни («Юг благословенный», «Париж домашний», «Мыс Гурон») несли на себе лишь отблеск былого мастерства писателя. Основной труд эмигрантской поры — автобиографический роман «Юнкера» (1933) окрашен в тона элегической грусти о прошлом, в котором была Россия. Весной 1937 года тяжело больной А.И. Куприн вернулся на Родину. «Это был уже не тот Куприн, человек яркого таланта, каковым мы привыкли его считать, — вспоминал писатель Н.Д. Телешов. — Чувствовалась, что в душе у него великий разлад с самим собою. Хочется откликнуться на что-то и нет на это сил». В конце декабря 1937 года писатель переезжает в Ленинград. 25 августа 1938 года А.И. Куприн скончался. ЛИТЕРАТУРА О ПИСАТЕЛЕ
Игорь Северянин (1887-1941)Игорь Васильевич Лотарев (Северянин) — король русских поэтов, победивший на выборах в 1918 г. В.Маяковского и К.Бальмонта. Вся жизнь и рождение его было связано с Петербургом. Стихи писать начал с 8 лет. Учился в Череповецком реальном училище. Как поэт дебютировал в 1905 г. В 1905 г., желая уничтожить «пошлые» стихи И. Северянина, Л. Толстой процитировал их в московской прессе. Тем самым гениальный писатель, вопреки его желаниям, вызвал большой интерес у издателей и читающей публики крайнее малоизвестному поэту. Можно сказать, что на следующее утро Северянин проснулся знаменитым. Начинается стремительное восхождение на поэтический Олимп. Его признает мэтр русской музыки — академик В.Я. Брюсов. Выход первого поэтического сборника «Громокипящий кубок» (1913) сопровождается успехом в петербургских литературных кругах: А. Блок и Н. Гумилев приветствуют Северянина. Начинаются шумные выступления по всей России: в Петербурге, Москве, Украине, южных городах. Идет процесс завоевания России. Колоссальный успех: поклонники его поэзии распрягали лошадей и возили его, запрягшись по улицам ночной Одессы, женщины в знак благодарности бросали к его ногам на сцену брильянтовые браслеты и серьги. Сотни почитательниц его таланта ходили за ним по пятам, ночуя под окнами его дома. Успех открылил его.
Когда началась первая мировая война, поэту довелось послужить в русской армии. Служба вызвала резкое неприятие войны и способствовала возникновению антивоенных стихотворений («По справедливости») В 1918 г. начинается вынужденная «эмиграция «Северянина: курортное местечко Тойола, куда поэт с матерью уехал из голодного Петрограда, было объявлено территорией Эстонской республики. В начале 20-х г.г. он предпринимает поездки в рядом лежащие государства; Прибалтику, Финляндию, Польшу, Германию, Югославию, Болгарию, Францию. Здесь он успешно выступает с поэзо-концертами в крупнейших залах. В первый период эмиграции Северянин выпускает 17 поэтических сборников — в Таллинне, Берлине, Белграде («Соловей, «Менестрель», «Роса оранжевого часа», «Колокола собора», «Классические розы»). Со второй половины 20-х годов происходит постепенная утрата большой читательской аудитории. Северянин венчается с эстонской поэтической Фелиссой Михайловной Круут в Успенском соборе города Тарту. Рождается сын Вакх. Начинается работа по переводу эстонских поэтов на русский язык. Возникновение чувства одиночества, прогрессирующее к настольгическим ощущениям, к боли по утраченной навсегда родине. Угасание былой славы и растущее ощущение наступающей нищеты. Разрыв с Фелиссой Круут и переезд из Тойла в Таллинн — к новой спутнице жизни — Вере Борисовне Коренди. Неудовлетворенность жизнью и попытки вернуться к Ф. Круут. Личные невзгоды и полная потеря издателя и читателей. Неудачная попытка издать книгу стихов в США.
Наступление нищеты. Игорь Северянин продает домохозяйкам пойманную им рыбу, предлагает свои книжки русским, живущим в таллиннских гостиницах. Тщетные попытки поэта вернутся в Россию. Смерть Игоря Северянина 20 декабря 1941 года в оккупированном немцами Таллинне.
Эти слова выбиты на его могильной плите. Родина посмертно оценивает сегодня его вклад в поэзию русского зарубежья. ЛИТЕРАТУРА ОБ И. СЕВЕРЯНИНЕ
Зинаида Гиппиус (1869-1945)Зинаида Николаевна Гиппиус родилась в Петербурге. Зарекомендовала себя ярким представителем декадентства в русской литературе. Свои первые стихи опубликовала в 1888 году. Творчество Гиппиус уже с первых шагов поразило читателей и критику острым своеобразием, необычностью мышления, злыми репликами, эгоцентричностью и нарочито подчеркнутой манерой высказываться наперекор сложившемуся мнению. Поэтический дар Гиппиус вместе с тем был высок и несомненен. «Стихи я всегда пишу, как молюсь», — это Признание русской поэтессы, обнаруженное в ее интимном дневнике . Оказавшись в эмиграции, она в 1921 году напечатала уцелевшие части своего петербургского дневника за 1919 год — «Черная книжка» и «Серый блокнот». Дневник дышал ненавистью к переменам, происходившим в России после Октябрьской революции. В нем звучали несвойственные Гиппиус прежде нотки антисемитизма, тенденция отождествлять некоторых руководителей большевистской партии с мировым сионизмом. В эмиграции Гиппиус писала стихи, воспоминания, литературную критику, публицистику. В 1921 году, в Берлине, вышел ее первый — и, как выяснилось, предпоследний за рубежом — сборник «Стихи». Великий русский философ Николай Бердяев писал о Гиппиус: «Меня всегда поражала ее змеиная холодность. В ней человеческая теплота. Явно была перемешанность женской природы с мужской и трудно было определить, что сильнее». Поэзия З.Н.Гиппиус — интереснейший документ, рассказывающий о жизни русской интеллигенции на родине и чужбине.
ЛИТЕРАТУРА О ПОЭТЕ
Владислав Ходасевич (1886-1939)Владислав Филицианович Ходасевич родился в Москве в семье, происходившей из старинного польского рода (одной геральдической ветви с великим поэтом Адамом Мицкевичем). Отец поэта пробовал стезю художника, которая не задалась. Успехи его ожидали на другом поприще — в модной тогда фотографии. Мать поэта была католичкой — носительницей польского и католического культурного начала. Хотя отец поэта был евреем, Ходасевич не знал еврейского языка и основной культурой, в которой он воспитывался, была русская. Он учился в московской гимназии, затем — на юридическом и историко-филологическом факультетах Московского университета. В 1905 году состоялся его дебют в печати. Выходят книги стихотворений «Молодость» (1908) и «Счастливый домик» (1914). В печати появляется около 50 отзывов о книге. В этом сборнике начинает формироваться новый облик лирического героя его поэзии. Ориентированная на гармонический мир пушкинской музы, книга близка и ритмических и метрических экспериментов. В ней обнаруживается стремление к простоте и ясности. В этот период В. Ходасевич становится профессиональным литератором: занимается художественным переводом, пишет хронику для различных московских газет и журналов, рецензии, фельетоны, рассказы. И все же главным занятием его остается поэзия. События первой мировой войны, а затем — Октябрьской революции формируют в нем пристрастное отношение к общественным изменениям. Ходасевич восторженно принимает февральскую революция 1917 года:
Поэт работает в журнале «Народоправство», выступая за необходимость выходить интеллигенции к народу и просвещать его. Он ведет активную общественную работу. Сборники стихотворений «Путем зерна» (1920) и «Тяжелая лира» (1922) — последние книги поэта в России. Поэзия Ходасевича становится острее и откровеннее, она выходит навстречу реальной жизни. Излюбленной стихотворной формой становится четырехстопный ямб — самый классический в русской поэзии. По своим художественным ориентациям Ходасевич примыкает к младшим символистам. Отсюда описание процессов творчества как истинного постижения сущности мира. Растут сомнения в истинности пути, по которому шла революция. Смерть Блока и расстрел Николая Гумилева обострили чувство трагедийности мира. 22 июня 1922 года Ходасевич вместе с молодой поэтессой Ниной Берберовой покидает Россию и через Ригу прибывает в Берлин. Затем — переезжает и живет в Праге, Венеции, Риме, Лондоне, Париже. В Париже он пишет для газет «Дни» (под редакторством А.Ф. Керенского) и «Последних новостей» (редактор — П.Н. Милюков) — и литературные обзоры, и политические статьи — против новой власти в России. В 1926 году поэт принимает участие в полемике о «возвращенстве», которая велась в эмигрантской прессе. Он настаивает, что возвращение на родину приведет к физической гибели. Во второй половине 20-х годов поэт живет в нищете — писать не для кого, читатель остался в России. В результата поистине героических усилий художника за границей были написаны и изданы еще три книги историко-литературной и мемуарной прозы: «Державин. Биография» (1931), «О Пушкине» (1937), «Некрополь. Воспоминания» (1939). Умер поэт в Париже 14 июня 1939 года. А.М. Горький высоко оценил Владислава Ходасевича: «Ходасевич для меня крайне крупная величина, поэт-классик и — большой, строгий талант». ЛИТЕРАТУРА О ПИСАТЕЛЕ
Дмитрий Мережковский (1865-1941)Дмитрий Сергеевич Мережковский родился в Петербурге. С детских лет он дышал воздухом старины, был окружен реалиями прошлого, мог близко наблюдать быт русского Двора: отец будущего писателя в течение всего царствования Александра II занимал должность столоначальника в придворной конторе. В жилах бабушки текла древняя кровь Курбских. Принадлежность к миру чиновничьей России, воспитание в классической гимназии — весь окружающий его бытоуклад, казалось, не предполагали появление одного из вождей нового направления в литературе — символизма, критика государственных и церковных оснований, книги которого будут арестовываться цензурой. В тридцать лет он написал первое свое стихотворение — подражание «Бахчисарайскому фонтану» А.С. Пушкина. Стихи были слабыми, о чем ему и поведал Ф.М. Достоевский. В 1884 году Мережковский поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Начинается его литературный путь — в среде либерально-демократической. Он сближается с поэтом-народником П.Ф. Якубовичем, редакцией журнала «Отечественные записки» М.Е. Салтыкова-Щедрина и А.Н. Плещеева, публикует в 1881 году первое произведение. Завязывается дружба с поэтом С.Я. Надсоном и Н. Минским. Мережковский публикует стихотворения, которые приносят ему известность. В его ранних произведениях звучат мотивы скорби и протеста против общественной реакции. Под влиянием народнических идей молодой поэт отправляется в путешествие по Волге и Каме, посещает Уфимскую и Оренбургскую губернии — «познает жизнь» народа. Его привлекают неофициальные религиозные течения и секты, начиная с мощного народного «раскола» и кончая хлыстовством и скопничеством. По окончании университета Мережковский собирается уйти в народ и стать сельским учителем. Но к началу 90-х годов он испытывает глубокий религиозный переворот. А в 1892 году появляется его поэтический сборник «Символы» и ставшая програмной для нового направления в литературе (символизма) работа «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы». Он провозглашает «три главных элемента нового искусства: мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности». С появлением поэтических сборников К. Бальмонта «В безбрежности» и «Тишина», стихов Д. Мережковского, Н. Минского, З. Гиппиус, трех сборников В. Брюсова «Русские символисты» (1984-1895) в литературе оформилось это новое направление. Сами символисты рассматривали свой метод как новый тип художественного и нравственно религиозного мышления и выразили кризисный характер эпохи, отрицание буржуазного мышления быта и морали, неизбежности великих исторических изменений. Устремления Мережковского были направлены на пересмотр основ христианской догматики. После заключения брака с З.С. Гиппиус Мережковский учреждает в Петербурге «Религиозно-философское собрание» (совместно с Розановым и Философовым). В собраниях участвуют видные богословы, философы, представители духовенства. Идеи «религиозной общественности» не укладывались в рамки официального православия. Вслед за В.Соловьевым Мережковский мечтает соединить православие с католичеством. С 1906 до 1914 года Мережковские живут в Париже, где продолжают общественную и литературную деятельность. Полиглот, знаток античности и итальянского Возрождения, историк культуры, Мережовский создает сотни статей и книг о литературе и культуре, обретая европейскую известность. Главными произведениями, которые дали ему широкую европейскую популярность становится трилогия «Христос и Антихрист» («Смерть Богов» (Юлиан Отступник)), 1896; «Воскресшие боги (Леонардо да Винчи)», 1902; «Антихрист (Петр и Алексей)», 1905. Помимо трилогии «Христос и антихрист» и трилогии из русской жизни «Павел I», «Александр I» и «14 декабря» Мережковский создал (уже в эмиграции) десятки других книг в жанре историко-философского трактата. В «русской» трилогии обозначена антимонархистская направленность. «Самодержавие — от Антихриста» — формула, выведенная Мережковским. После Октября 1917 года Мережковские бегут от большевиков в Варшаву, а затем — в Париж. Здесь, вдали от родины проходят их последние годы жизни — в трудах, мечтаниях и заблуждениях. Мережковский в своей ненависти к коммунизму доходит до признания Гитлера, напавшего на СССР. Это был его роковой поступок — эмиграция отвернулась от умирающего писателя. Проводить его в последний путь в православной церкви на улице дарю, в Париже, собралось всего несколько человек. ЛИТЕРАТУРА О ПИСАТЕЛЕ
Константин Бальмонт (1867-1942)Константин Дмитриевич Бальмонт родился в деревне Гумнищи Владимирской губернии в родовитой дворянской семье. Учился в гимназии, затем — на юридическом факультете Московского университета, где познакомился с идеями революционеров-народников. За участие в студенческом движении был исключен из университета. Его первые стихи ,навеянные народническими настроениями, были проникнуты гражданской скорбью и духом самоотречения. Широкую известность принесло Бальмонту стихотворение «Маленький султан», написанное по следам мартовских событий 1901 года. Дело в том, что на него сильнейшее впечатление произвела студенческая манифестация на Казанской площади в Петербурге, и — последовавшие репрессии царского правительства, приказавшего казакам и полиции подавить это выступление. Так появилось стихотворение, которое он прочитал на одном из литературных вечеров. В «глупом маленьком султане» без труда распознавался «самодержец всея Руси» Николай II. Бальмонт живо откликнулся и на события первой русской революции, написав цикл политических стихотворений: книги «Стихотворения» (1906) и книга «Песня мстителя» (1910), и запрещенная в России и изданная в Париже. Кроме того, предреволюционное десятилетие им написаны сборники «В безбрежности», «Тишина», «Горящие здания», «Будем как солнце», принесшее ему славу. Опасаясь преследований со стороны властей, поэт в 1905 году уезжает за границу. По дороге он побывал в Крыму, где встречался с Львом Толстым, Чеховым, Горьким. За пределами Родины поэт провел более десяти лет: он долго странствовал, совершил несколько кругосветных путешествий, интенсивно работая в поэзии. В Россию Бальмонт возвращается в 1915 году — после амнистии, объявленной по случаю 300-летия царствования дома Романовых. К этому времени взгляды его существенно изменяются: он становится сдержаннее, консервативнее. Поэтому Октябрьскую революцию он не принял, полагая, что диктатура пролетариата несет с собой подавление личности, угрожает интеллигенции. В эти годы К. Бальмонт много переводит: он первым осуществляет русский перевод поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», переводит литературные памятники Древнего Египта и Индии, Китая и Персии, стихов Лао-цзы и Сафо. В 1920 году он выехал в заграничную командировку и не вернулся. Поэт живет в Париже, тяжело переживая разрыв с Родиной. Годы эмиграции — самый трудный период в жизни Константина Бальмонта. Умер поэт в приюте » Русский дом» в Наузи-ле-Гран. К. Бальмонт был одним из основателей и лидеров русского символизма. Высокое чувство красоты, образ Солнца, вечная Женственность питали его поэзию. Он был способен передать подчас непередаваемое: невидимые переливы человеческих впечатлений, тончайшие изменения в природе, изменчивый характер жизни, ее мимолетность. Поэтому К. Бальмонта часто называют поэтом-импрессионистом. Импульсивный, неврастенический характер поэта, его стихи, наполненные светом и музыкой, привлекали юных поклонниц. В конце 20-х годов К. Бальмонт пережил свой последний роман, роман в письмах. Юной русской девушке Тане Осиповой он посвятил одни из лучших своих стихотворений: «Моей-не-моей», «Не виденной, но узнанной», «Их перстень», «Первый дождь» и др. Выступая в 1936 году в парижском зале Социального музея на вечере, посвященном пятидесятилетию творчества Бальмонта, Марина Цветаева сказала: «Если бы надо было дать Бальмонта одним словом, я не задумываясь сказала: «Поэт»… Пройдут годы. Бальмонт есть литература — есть история». ЛИТЕРАТУРА О ПОЭТЕ
Владимир Набоков (1899-1977)Владимир Владимирович Набоков (литературный псевдоним — Сирин) родился в Петербурге в родовитой и богатой дворянской семье. Среди его именитых предков — министры юстиции, исследователи Новой Земли, коменданты Петропавловской крепости. Его отец — Владимир Дмитриевич Набоков — крупнейший деятель кадетской партии, отстаивавший устно и письменно необходимость для России конституционных свобод (за что отсидел в тюрьме «Кресты» три месяца). В.Д. Набоков был англоманом, поэтому его привязанности не могли не отразиться на воспитании сына. Будущий писатель получил блестящее образование, великолепно читал и писал на английском языке (на первых порах — лучше, чем на русском). Кроме английского и русского мальчик в совершенстве знал несколько других европейских языков, увлекался теннисом, играл в шахматы, страстно и на всю жизнь — энтомологией (наукой о насекомых). Обучение он продолжил в престижном Тенишевском училище. Путь в литературе он начинал как поэт: 1914, 1916 и 1918 годах В. Набоков на средства отца выпускает три поэтических сборника. Более зрелыми художественными плодами вместе с тем признано считать книжки поэзии «Гроздь» и «Горький путь» (1923). Эти сборники — результат не только художественной эволюции поэта, но и — в значительной степени — революционных перемен в судьбе его семьи и России. Семья В.Д. Набокова оказывается на юге, где он становится министром юстиции «белого» Крымского правительства ив 1919 году семья уезжает в Лондон. В. Набоков поступает в Кембриджский университет, где успешно изучает французскую литературу и энтомологию, а в 1922 году перебирается в Берлин. Так начинался эмигрантский период в его жизни и творчестве. Здесь, на страницах берлинской газеты «Руль» появляются стихи и рассказы молодого писателя, взявшего псевдонимом имя райской птицы — Сирин. Литературная известность приходит к Сирину после выхода первого в его творчестве «русского» романа «Машенька». В последующие годы на русском языке им будет написано восемь романов, нес колько десятков рассказов (сборники «Возвращение Чорба», 1930; «Соглядатай», 1938; «Весна в Фиальте», 1956), сотни стихотворений, ряд пьес («Смерть», «Событие», «Изобретение Вальса» и др.). Кроме этого — обширное англоязычное творчество (с 1940 года) — романы «Истинная жизнь Себастьяна Найта», «Под знаком незаконнорожденных», «Пнин», «Ада», «Бледный огонь», «Лолита», «Прозрачные вещи», «Взгляни на Арлекинов», автобиографическая проза, цикл лекций о русской литературе, книга-интервью «Твердые мнения», многочисленные переводы русской классики (например, его перевод «Евгения Онегина» в 4-х томах: 3 тома комментариев). В 20-30-е годы известность Набокова в среде русских эмигрантов неуклонно возрастает. Одни (Нина Берберова, Вл. Ходасевич) приветствовали его как первого писателя, сформированного в условиях эмиграции, которому удалось сказать существенно новое слово. Другие (строгий Георгий Адамович), признавая писателя, относились к нему настороженно, вскрывая негуманистическую, модернистскую суть его писаний. Переход писателя на английский язык не принес ему поначалу ни успеха, ни денег, ни признания. Сейчас Набоков признан классиком англоязычной литературы — зарубежными исследователями. И вместе с тем — те же западные профессора литературы производят его в суперклассики русской литературы. «За всю историю русской литературы было только два прозаика, соразмерных Набокову по таланту: Гоголь и Толстой» (Эндрю Филд). В конце 30-х годов жизнь в гитлеровской Германии становится невыносимой и писатель, спасая от гетто жену, уезжает сначала во Францию (1937), а затем — бежит от нацистов за океан — в США (1940). Первое время он преподает в университетах и много пишет. Скандал, разразившийся вокруг романа «Лолита» (1955), объявленного цензурой «порнографическим», превращает Набокова в писателя с мировым именем. Размышляя о творчестве Владимира Набокова, Владислав Ходасевич писал: «При тщательном рассмотрении Сирин оказывается по преимуществу художником формы, писательского приема… Сирин не только не маскирует, не прячет своих приемов, как чаще всего поступают все и в чем Достоевский, например, достиг поразительного совершенства -но напротив: Сирин сам их выставляет наружу, как фокусник, который, поразив зрителя, тут же показывает лабораторию своих чудес. Тут, мне кажется, ключ ко всему Сирину. Его произведения населены не только действующими лицами, но и бесчисленным количеством приемов, которые, точно эльфы или гномы, снуя между персонажами, производят огромную работу: пилят, режут, приколачивают, малюют… Они строят мир произведения и сами оказываются его неустранимо важными персонажами. Сирин их потому не прячет, что одна из главных задач его -именно показать как живут и работают приемы». Набоков — писатель-интеллектуал, превыше всего ставящий игру воображения, ума, фантазии. Судьба интеллекта, одиночество и свобода, личность неординарная и тоталитаризм, любовь и безнадежность -плодоносящая основа его творчества. Критики эмиграции сходились, отмечая «точную образность» его письма и его энергитичность, «сухость» и «блестящую резкость» языка, «физиологическую жизненность» описаний и «сочность и красочность» их. И вместе с тем — Сирин, его творчество по сей день остается неразгаданной и непонятой до конца страницей русско-американской словесности. С 1961 года Набоков жил в Швейцарии, где умер в 1977 году. Похоронен писатель в деревушке Клеранс, возле небольшого курортного города Монтре, на берегу Женевского озера. ЛИТЕРАТУРА О ПИСАТЕЛЕ
Александр Галич (1918-1977)Александр Аркадьевич Галич родился в Днепропетровске в семье служащих. Вскоре после рождения сына семья переехала в Севастополь, а затем в Москву. В 1935 году после окончания школы А. Галич был принят в оперно-драматическую студию К.С. Станиславского на драматическое отделение. В 1940 году он работает в Московском театре-студии, который открылся за несколько месяцев до начала Великой Отечественной Войны. В спектакле-премьере «Город на заре» (1940) впервые прозвучала песня на его стихи. Второй премьерой студии стал спектакль по пьесе А. Галича в соавторстве с В. Багрицкого и И. Кузнецовым «Дуэль». Но началась война и студия была закрыта. По состоянию здоровья А. Галич на фронт не попал. Он работает коллектором, заведующим литературной частью в грозненском театре, участвует в организации фронтового театра политической сатиры. Пишет для театра сценки, интермедии, частушки. После войны А. Галич продолжает работу в драматургии. Его пьесы «Вас вызывает Таймыр» (1948), «Пути, которые мы выбираем» (1954), «За час до рассвета» (1957), «Пароход зовут «Орленок» (1957) были поставлены на сценах советских и зарубежных театров. Александр Галич работает и в кинематографии: его сценариям были созданы кинофильмы «Верные друзья», «На семи ветрах», «Государственный преступник», «Дайте жалобную книгу» и др. Его принимают в Союз писателей. Известность А. Галича растет: его песенку «Пароходный марш» («До свиданья, мама, не горюй! На прощанье сына поцелуй!…») пела вся страна. Его поэзия тяготеет к устному жанру: подавляющее число песен увидели свет на магнитофонных лентах, а затем уже (неизданные на родине) — перекочевали за границу, где и были опубликованы, в сборниках стихотворений. Александр Галич обретает не только песенно-поэтическую популярность, но и репутацию известнейшего острослова, без которого не обходились светские сходки театральной, литературной, кинематографической Москвы. Александр Галич одним из первых в русской литературе бросил вызов сталинщине, вызывавшей страх, плодившей подлость, доносительство:
Его лирическому герою-борцу противостоят легионы обывателей, приспособленцев всех мастей и рангов. Он подхватил, продолжил великую чисто русскую, гуманистическую традицию: традицию понимания и сострадания к малому, «среднему» человеку. Гражданское сопротивление, защита А.Д. Сахарова не могло не вызвать гнев властей. Александр Галич был исключен из Союза писателей и Союза кинематографистов, были закрыты его фильмы, запрещены выступления. Последовала вынужденная эмиграция. В открытом письме в редакцию «Литературной России» поэт говорил: «Я писал свои песни не из злопыхательства, не из желания выдать белое за черное, не из стремления угодить кому-то на Западе. Я говорил о том, что болит у всех и у каждого здесь, в нашей стране, говорил открыто и резко… Я жив. У меня отняли мои литературные права, но остались обязанности — сочинять свои песни и петь их». Галич верил в свое возвращение на Родину, хотя бы мертвым. Поэт погиб нелепой смертью 15 декабря 1977 года; перенесший два инфаркта, он, включая магнитофон, получил удар тока, который и вызвал роковой сердечный приступ. Александр Галич похоронен на русском кладбище под Парижем. На памятнике выбиты слова из Библии: «Блаженны изгнани правды ради». Поэт вернулся к нам, в Россию, в свой родной дом: в 1988 году он был (посмертно) восстановлен в Союзе кинематографистов и Союзе писателей, вышли его книги стихотворений. Вернулся на Родину, как он обещал людям, для которых он жил и пел. ЛИТЕРАТУРА О ПОЭТЕ
Виктор Некрасов (1911-1987)Виктор Платонович Некрасов родился в Киеве, в семье врача. Семья его матери была близко знакома с В.И. Лениным, который останавливался в квартире бабушки писателя — по пути в Швейцарию. В 1914 году, в Париже, Некрасовы жили в одном доме с А.В. Луначарским, с сыном которого (Тотошей) Некрасов был дружен в детстве. В 1936 году В. Некрасов окончил архитектурный факультет Киевского строительного института. Одновременно будущий писатель в театральной студии при Киевском театре русской драмы. Был актером и театральным художником в театрах Киева, Владивостока, Кирова и Ростова-на-Дону. В 1941-1944 годах был на фронте — полковым инженером и заместителем командира саперного батальона. В 1944 году вступил в ряды Коммунистической партии. Участник Сталинградской битвы. Награжден Орденом Красного Знамени и другими боевыми наградами. После ранения и демобилизации (1945) стал журналистом. Первая повесть «В окопах Сталинграда» (первоначальное название «Сталинград») принесла ему широкую известность. Произведение было удостоено Государственной премии в 1947 году. Эта повесть является и по сей день одним из лучших произведений о Великой Отечественной войне. В ней Некрасов выступает как тонкий психолог, исследователь военных будней, правдивый и мужественный баталист. Это дневник и исповедь человека, познавшего на войне жизнь. Повесть оказала ощутимое влияние на последующее развитие советской военной романистики (Ю. Бондарев, Г. Бакланов, В. Быков и др.). Во время встречи в Париже с Некрасовым прозаик Виктор Конецкий не без основания заметил: «Все мы из твоих окопов вылезли, как классические предки из шинели». Реакция на эти слова у Некрасова была мгновенной и сильной: «Он заплакал и не стал скрывать слез». Последовавшие за повестью рассказы («Рядовой Лютиков», «Сенька», «Судак», «Посвящается Хемингуэю») продолжают поднимать нравственные проблемы: воинский долг, мужество, героизм. Повесть «В родном городе» (1954), по которой снят кинофильм «Город зажигает огни», посвящена теме «возвращения» фронтовика с войны. Отвергая каноны теории «бесконфликтности», писатель показал с каким внутренними трудностями его герой Николай Митясов находит свое место в послевоенном мире. Писатель затронул в своем произведении мотивы, которые получат свое развитие в отечественной прозе лишь после XX съезда партии. Известен В. Некрасов и как яркий публицист. Широкий отклик получили его статьи об увековечивании памяти жертв фашизма, погибших в Бабьем Яру, воинов, павших под Сталинградом. По сценарию В. Некрасова на основе повести «В окопах Сталинграда» был поставлен фильм «Солдаты» (1957). В. Некрасов — автор сценария документального фильма «Неизвестному солдату» (1961) и дикторского текста фильма «38 минут в Италии» (1965). Он написал цикл воспоминаний «Маленькие портреты» («Памяти Ахматовой», «Твардовский» и др.). Виктор Некрасов был мастером путевых заметок, которые снискали ему славу, но принесли многие беды. Его зарубежные очерки подверглись ожесточенной критике в печати, со стороны главы государства Н.С. Хрущева. «Низкопоклонство перед Западом», «очернительство советской действительности» — вот ярлыки, которые были прочно приклеены писателю. Нападки стали постоянными, что и привело к решению -покинуть Родину. В 1974 году Виктор Некрасов уехал в Швейцарию, а потом поселился в Париже. Виталий Коротич писал, что Некрасов долго сохранял советское гражданство, но лишился его, прокомментировав соответствующим образом вышедшую в СССР «трилогию» Брежнева. «Маленькая печальная повесть» — одна из последних книг писателя. Она была издана в Англии. Это крик души одинокого, больного человека, оторванного от Родины и близких людей. Умер В. Некрасов от рака легких 3 сентября 1987 года и похоронен на русском кладбище в Сен-Женевьев де Буа под Парижем. ЛИТЕРАТУРА О ПИСАТЕЛЕ
Наум Коржавин (1925)Наум Моисеевич Мендель (литературный псевдоним — Наум Коржавин) родился в Киеве 1925 году. Окончил горный техникум в Караганде, в 1959 году — Литературный институт им. Горького. Печататься начал с 1941 года. Поэтическая Москва перед победой и чуть после войны непредставима без Эмки Менделя (так его звали близкие и друзья). Владимир Тендряков в рассказе «Охота» описал, как юный поэт бродил в шинели-пелерине (без хлястика), сочиняя вдохновенные стихи. Он занимался в литературной студии «Молодая гвардия» у известного поэта Дмитрия Кедрина. В конце занятий его просили прочитать стихи и он читал свое знаменитое:
Это были «Стихи о детстве и романтике» (1944). А в конце декабря 1947 года у входа в студенческое общежитие Литературного института остановился «черный воронок», а через несколько минут два «энкавэдиста» стояли возле койки, на которой сидел заспанный, ничего не понимающий близорукий юноша: «Вы арестованы! Оружие есть?» Вопрос показался дурацким. Студент ответил не без издевки: «Пулемет под кроватью». Его оборвали нецензурной бранью. «Литературное образование» Наум Коржавин продолжил на островах архипелага ГУЛАГ. 7 лет провел поэт в лагерях и ссылках. Вернулся Коржавин в Москву в 1954 году в мундире горняка, привезя с собой поэму «Начальник творчества», где пытался понять, как вышло, что «поодиночке коммунисты идут без боя умирать». Поэму «Начальник творчества», где пытался понять, как вышло, что «поодиночке коммунисты идут без боя умирать». Поэт стал публиковаться в газетах и журналах столицы, а в 1961 году появилась большая подборка его стихотворений в сборнике «Тарусские страницы». В 1963 году вышла его книга «Годы». В 1967 году в Театре им. Станиславского была поставлена его пьеса «Однажды в двадцатом». Коржавин выступал как переводчик художественной литературы, критик и теоретик литературы: были опубликованы его статьи о Самуиле Маршаке, Валентине Берестове, исследование «Анна Ахматова и серебряный век». Все казалось бы в его жизни начало устраиваться. Но времена опять изменились, хрущевская оттепель прошла, наступили годы мягкого брежневского режима. Н. Коржавин ощутил этот, потеряв в транспорте одну из своих поэм о 40-х годах… В октябре 1973 года поэт покинул родину. «Меня никто не выдворял, — вспоминал он впоследствии. — Правда, вызвали в прокуратуру и стали задавать разные неприятные вопросы. В моей жизни все это однажды было, и я, естественно, не хотел, чтобы это повторялось. Уехал я, потому что стало невыносимо душно. Уехал доживать, считая, что жизнь кончилась…» В Бостоне (США) он продолжает заниматься литературой, выпускает два поэтических сборника: «Времена» (1976) и «Сплетение» (1981). В начале 1989 года Наум Коржавин по приглашению Б. Окуджавы побывал на родине, выступал в разных аудиториях и был радушно встречен москвичами. О себе поэт говорит скромно, но в то же время с достоинством:
ЛИТЕРАТУРА О ПОЭТЕ
Владимир ВойновичВладимир Николаевич Войнович родился в 1932 году в Душанбе в семье журналиста. Его отец был осужден в 1936 году на пять лет за выражение сомнения что социализм может быть построен в одной отдельно взятой стране. Войну будущий писатель провел в эвакуации. С одиннадцати лет он стал зарабатывать на хлеб насущный: был пастухом в колхозе, трудился на молотилке, пахал, работал столяром, учился в вечерней школе и аэроклубе. После войны закончил ремесленное училище. В 1951-1955 годах служит в армии в должности авиамеханика. После демобилизации некоторое время жил в Крыму, закончил среднюю школу, писал стихи. В 1956 году Войнович переехал в Москву, где работал редактором в отделе сатиры и юмора Всесоюзного радио. В 1957-1959 годах учился в Московском областном педагогическом институте им. Н.К. Крупской. В 1958 году в журнале «Юность» была напечатана подборка его стихов. В 1960-1961 годах, работая на радио, Войнович в содружестве с композиторами написал около сорока песен. Одна из них стала широко известной — «14 минут до старта» («Заправлены в планшеты космические карты…»). В это же время он пишет свою первую повесть «Мы здесь живем», которая была опубликована в журнале «Новый мир» (1961, N 1). Критика тех лет, давая оценку образу главного героя повести шофера целинного колхоза Гошки Ярового, обвинила автора в том, что он не наделил его возвышенными мыслями и чувствами. В 1962 году Владимира Войновича приняли в Союз писателей. В 1963 году вышли его произведения «Хочу быть честным» и «Расстояние в полкилометра». Один из главных идеологов «хрущевской» оттепели Леонид Ильичев подверг повесть «Хочу быть честным» разносу, после чего в печати появились сфабрикованные злобные статьи «передовиков производства». Критик М. Гус в газете «Литература и жизнь» заявил, что «Войнович придерживается чуждой… поэтики в изображении жизни». Началась настоящая травля писателя. В 1968 году Войнович попадает в «черный список» за то, что поставил подпись под коллективным протестом против вторжения наших войск в Прагу. Подписание этого письма для него закончилось строгим выговором и запретом всех его произведений. Две пьесы, созданные по его повестям «Хочу быть честным» и «Два товарища», которые шли в десятках театрах страны были запрещены. Были закрыты несколько готовых киносценариев. Книги вычеркивались из издательских планов, а напечатанные произведения изъяты из библиотек. Некоторые чиновники обещали уморить писателя голодом и сделали так, что ему нигде не давали даже внутренних рецензий, чтобы подзаработать. В марте 1969 года началась буря — рукопись первой части романа «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» попала через самиздат в эмигрантский журнал «Грани», где была опубликована. После этого имя Войновича было вычеркнуто отовсюду. Даже знаменитая песня «14 минут до старта» более двадцати лет исполнялась без слов — лишь ее музыкальная часть. Семья писателя находилась в бедственном положении. В феврале 1974 года Войнович передал письмо в Секретариат Московского отделения Союза писателей РСФСР. «Я готов покинуть организацию, которая при вашем активном содействии превратилась из Союза писателей в Союз чиновников, где циркуляры, написанные в виде романов, пьес и поэм, выдвигаются за литературные образцы, а о качестве их судят по должности, занимаемой автором… Иные из вас за серые и скучные сочинения получают столько, сколько воспеваемые вами хлеборобы не всегда могут выработать целым колхозом… Ложь — ваше оружие. Вы оболгали и помогли вытолкать из страны величайшего ее гражданина (А.И. Солженицына — В.П.). Вы думаете, что теперь вам скопом удастся занять его место. Ошибаетесь! Места в великой русской литературе распределяются пока что не вами. И ни одному из вас не удастся пристроиться хотя бы в самом последнем ряду». В феврале 1974 года Войнович был исключен из Союза писателей СССР. В 1980 году, когда положение стало безнадежным, он выехал на год в ФРГ по приглашению Баварской академии изящных искусств. А в 1981 году указом Л. Брежнева был лишен советского гражданства. За границей писатель был избран членом-корреспондентом Баварской академии изящных искусств, членом-корреспондентом Международного Пен-клуба, почетным членом Американской Академии Марка Твена. Узнав о том, что его лишили советского гражданства, писатель ответил Брежневу: «Господин Брежнев, Вы мою деятельность оценили незаслуженно высоко. Я не подрывал престиж советского государства. У советского государства благодаря усилиям его руководителей и Вашему личному вкладу никакого престижа нет. Поэтому по справедливости Вам следовало бы лишить гражданства себя самого. Я Вашего указа не признаю и считаю его не более, чем филькиной грамотой. Юридически он противозаконен, а фактически я как был русским писателем и гражданином, так им и останусь до самой смерти и даже после нее. Будучи умеренным оптимистом, я не сомневаюсь, что в недолгом времени все Ваши указы, лишающие нашу бедную родину ее культурного достояния, будут отменены; моего оптимизма недостаточно однако для веры в столь же скорую ликвидацию бумажного дефицита. И моим читателям придется сдавать макулатуру по двадцать килограммов Ваших сочинений, чтобы получить талон на одну книгу о солдате Чонкине»… За рубежом писатель издал роман «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» (1975, 1979, Париж), сборник повестей и рассказов «Путем взаимной переписки» (1979, Париж), пьесу «Трибунал» (1985, Лондон), сборник «Антисоветский Советский Союз» (1986, США), роман «Москва 2042» (1987, США), повесть «Шапка» (1988, Лондон). Произведения писателя Владимира Войновича возвратились сегодня к русскому читателю. ЛИТЕРАТУРА О ПИСАТЕЛЕ
Василий Аксенов (1932)Василий Павлович Аксенов родился в 1932 году в Казани. Его родители были репрессированы в годы сталинского террора, поэтому подростку пришлось хлебнуть сиротства в детдоме. Евгения Семеновна Гинзбург — мать писателя, автор знаменитой книги «Крутой маршрут». Когда их разлучили с сыном, он был еще малышом, а встретились они через 12 лет в Магадане. Он и стал первым слушателем «Крутого маршрута» — книги воспоминаний о трагедии жертв сталинского режима. Отца Аксенова, который был председателем Казанского горисполкома, арестовали в приемной М.И.Калинина, куда он был вызван всесоюзным «старостой». Аксенову было 27 лет, когда он принес в редакцию журнала «Юность» свою первую повесть «Коллеги» (1960). У произведения был большой успех. Она попала в зону внимания критики, неоднократно переиздавалась, по ней был снят фильм, шли спектакли. Критик Станислав Рассадин писал, что Аксенов вошел в литературу со своей темой и со своими героями. Герои его произведений — люди ищущие, деятельные, они ставят перед собой главную задачу: «бороться за чистоту своих слов, своих глаз и душ». Повесть «Затоваренная бочкотара» (1968) была подвергнута ожесточенной критике. Красногвардейский райком столицы, проверявший работу парторганизации журнала «Юность», отметил в своем постановлении «порочность» повести. Суть заключалась в том, что произведение содержало предсказание, предупреждение о том, что страна движется в тупик, и стук колес лишь имитирует движение вперед. Собственно, постепенная травля писателя началась еще в самом начале 60-х. Практически ни одно из его заметных произведений («Звездный билет», «Апельсин из Марокко») не были пропущены официальной критикой. В. Аксенов вспоминал: «вначале нам казалось, что мы в разрыве с партией, до 63-го года. Казалось, что мы вместе, одно и то же дело делаем — это как после тифа выздоровление, страна после сталинизма. А потом вдруг Никита Сергеевич стал хулиганить в литературе, стучать кулаком, спустил с цепи свою свору…» «Хрущевская» свора была менее страшной, чем «брежневская», хотя может быть и кусала больнее потому, что поколение шестидесятников в начале 60-х годов — поколение молодых литераторов. Когда в 1979 году был собран «толстый» альманах «Метрополь», содержащий произведения которые не были просмотрены цензурой десятков советских писателей, началась настоящая «траншейная война в Союзе писателей» (журнал «Монд»). Сигналом для «кампании» против «Метрополя» стал секретариат Московской организации Союза писателей. Он состоялся 20 января 1979 года. Первый секретарь Московской писательской организации Феликс Кузнецов обвинил авторов альманаха в аполитичности, а также упрекал в низком художественном уровне произведений. Позже были другие обвинения: в том, что «Метрополь» готовился для публикации на Западе. В. Аксенов вспоминал, что действительно два экземпляра альманаха были переданы во Францию и Америку, но не для того, чтобы их там напечатать, а для сохранения, Когда стало понятно, что «Метрополь» в стране выпустить не удастся, авторы его дали согласие на публикацию альманаха на русском языке в американском издательстве «Ардис». Спустя время альманах вышел по-английски и по-французски. Было решено в Москве устроить вернисаж «Метрополя», для ознакомления с ним публики. Сняли помещение. Праздник должен был состояться в кафе «Ритм» возле Миусской площади. Было приглашено около трехсот человек интеллигенции. КГБ отреагировал по-военному: квартал оцепили, кафе закрыли, опечатали по причине обнаружения тараканов, на двери повесили табличку «Санитарный день», а участников альманаха стали вызывать на допросы в Союз писателей. Начались репрессии, бившие почти по всем метропольцам: запрещали книги, уже вышедшие не выдавали в библиотеках, закрывали спектакли, выгоняли с работы. В статье «Конфуз с «Метрополем» (г. «Московский литератор») Феликс Кузнецов писал: «Эстетизация уголовщины, вульгарной, «блатной» лексики, этот снобизм наизнанку, да, и по сути дела, и все содержание альманаха «Метрополь» в принципе противоречит корневой гуманистической традиции русской советской литературы… Не надо варить пропагандистский суп из замызганного топора и представлять заурядную политическую провокацию заботой «о расширении творческих возможностей советской литературы». 12 августа 1979 года «Нью-Йорк тайме» опубликовала телеграмму протеста американских писателей К. Воннегута, Джона Апдайка и других. «Литературная газета» (Ф. Кузнецов) напечатала статью «О чем шум?» — ответ американским писателям. Выход Аксенова из Союза писателей СССР был добровольным: он отправил членский билет по почте в Секретариат правления СП РСФСР в знак протеста против отмены решения о приеме в члены Союза Евгения Попова и Виктора Ерофеева — участников альманаха. В 1980 году Василий Аксенов уехал за границу. Живет в США, в Вашингтоне, совмещая писательскую работу с преподаванием в университетах. За рубежом вышли его романы «Ожог», «Остров Крым», «Бумажный пейзаж», «Скажи, Изюм», сборник рассказов «Право на остров», книга об Америке «В поисках грустного бэби» и другие произведения. Пишет на русском и английском языках. В последние годы постоянно бывает в России. ЛИТЕРАТУРА О ПИСАТЕЛЕ
Иосиф Бродский: поэт нового зрения (1940-1996)Лауреат Нобелевской премии 1987 года, профессор Нью-йоркского университета. Родился в 1940 году в Ленинграде, в семье журналистов. На стихотворения выдающегося поэта обратила внимание Анна Ахматова, чьим учеником Бродский был многие годы. В 1963 году состоялось выступление главы советского государства Н.С. Хрущева — «по вопросам литературы и искусства». Писателям было указано, как им надо себя вести по отношению к власти. Начинается новая кампания, направленная против интеллигенции, и — один из первых ударов тогдашней ленинградской администрации пришелся по Бродскому. Его, успевшего поработать фрезеровщиком на заводе, санитаром, кочегаром в котельной, побывать в геологических партиях, и — занимавшегося поэтическим трудом, объявили тунеядцем и сослали на 5 лет в деревню Норинское Архангельской области. Через полтора года поэт, благодаря хлопотам А. Ахматовой, А. Твардовского, К. Чуковского, Д. Шостаковича, был досрочно освобожден и вернулся в родной город. В 1965 и 1970 годах в Нью-Йорке выходят два его поэтических сборника: «Стихи и поэмы» и «Остановка в пустыне», вызвавшие ярость у литературных чиновников. В России к моменту его эмиграции было опубликовано лишь четыре стихотворения. И. Бродский пишет письмо Л.И. Брежневу: «Я принадлежу к русской культуре, я осознаю себя как частью, слагаемым, и никака перемена места на конечный результат повлиять не сможет. Язык — вещь более древняя, чем государство. Я принадлежу русскому Языку, а что касается государства, то с моей точки зрения, мерой патриотизма писателя является то, как он пишет на языке народа, среди которого он живет, а не клятвы с трибуны. Мне горько уезжать из России. Я здесь родился, вы рос, жил, и всем, что имею за душой, я обязан ей. Все плохое, что выпало на мою долю, с лихвой перекрывалось хорошим, и я никогда не чувствовал себя обиженным Отечеством. Не чувствую и сейчас, ибо, переставая быть гражданином СССР, я не перестаю быть русским поэтом. Я верю, что я вернусь: поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге…» В 1972 году Бродский эмигрирует в США, где он живет в Нью-Йорке и сегодня. (Скончался в 1996 году (после издания этой книги) — примечание сканировавшего). ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ЗРЕНИЕ ПОЭТА Иосифа Бродского часто называют «последним реальным новатором» (Евг. Рейн), «поэтом нового измерения» (Юрий Кублановский) или «поэтом нового видения» (И. Виноградова). Во всех «определениях» Бродского-поэта присутствует слово «новый». И это, думается, не случайно. Во-первых, он — поэт мыслитель, поражающий нетрадиционностью мыслей. Любой культурный человек идет по выработанному человечеством руслу, и его гордость состоит в том, что он повторяет самые последние достижения культуры. Б., наоборот (при всей его образованности) избегает читать то, что является наиболее оперативным для данной темы. Он пытается сам постичь то, что стремились понять десятки поколений до него. Он — поэт концентрированной мыслительной энергии. Мысль его порождена словом, а не наоборот. Омонимия, полисемия, устойчивые сочетания — то материал, из которого Бродский разворачивает цепочку образов. Стихотворение «выползает» из «случайных» совпадений. Но поэт не верит в эту случайность, доверяясь смысловому течению языка. Он уверен, что в языке уже есть все вопросы и ответы. Язык, по Бродскому, — автономия, высшая созидающая ценность, язык первичен. В его творчестве исследуется конфликт двух философских категорий: пространства и времени. «Считается, — писал он, — что литература — о жизни, что писатель пишет о других людях, о том, что человек делает с другим человеком, и т.д. В действительности это совсем не правильно, потому что на самом деле литература не о жизни, да и сама жизнь — не о жизни, а о двух категориях… — о пространстве и о времени». Пространство поэт не любит, потому что оно распространяется вширь, то есть ведет в никуда. Время — любит, потому что оно в конечном счете оканчивается вечностью, переходит в нее. Отсюда — конфликт между этими категориями, который принимает часто форму противостояния белого и черного. Белый — цвет пустоты, цвет смерти, цвет-ничто. В занесенном снегом мире остаются только черные следы:
Поэт сводит картину мира к белому листу бумаги и черным буквам. Зачернить стихами бумагу — единственный способ придать смысл пустоте.»15 Отсюда и понимание стиха как понятия временного, вечного. Во-вторых, творчество Бродского метафизично, это микрокосмос, где уживается Бог и черт, вера и атеизм, целомудрие и цинизм. Его поэзия чрезвычайно объемна и — одновременно — разнопланова. Не случайно один из его лучших сборников назван в честь музы астрономии — Урании. Обращаясь к Урании, Бродский пишет:
Отсюда, из этой многомерности восприятия мира вытекает и еще одна особенность его поэтического мышления: Бродский никогда не был политическим поэтом, хотя он — сын своего времени. По своей природе он аполитичен, ибо Поэту всегда противна сама идея власти — какой бы она не была. Просто он — больше и политики, и власти — как носитель более вечной категории — языка. В-третьих, Бродский первым из русских эмигрантов в определенном смысле отделил поэзию от ее национальных корней, лишил ее «провинциальности». А.И. Солженицын прав, когда делает заключение: «…лексика его замкнута городским интеллигентским употреблением, литературным и интеллигентским. Слой глубоко народного языка в его лексике отсутствует. Это облегчает его перевод на иностранные языки и облегчает ему самому быть как бы поэтом интернациональным». Будучи очень наблюдательным, поэт еще в юности обратил внимание, что русская поэзия в течение полутораста лет была связана с французской и латинской поэзией и холодно относилась к англо-американской. Вот он и решил привить ветвь американской и английской поэзии к русскому стволу, обогатив тем самым и свое творчество, и русскую поэзию в целом. Обозревая творчество Иосифа Бродского, невольно приходишь к выводу: это поэт нового зрения. Поэт, какого еще не было в истории русской литературы XX века. ЛИТЕРАТУРА О И. БРОДСКОМ
Александр Солженицын (1918)Александр Исаевич Солженицын родился в декабре 1918 года в Кисловодске. Родители будущего писателя выросли на Северном Кавказе, на земле, принадлежавшей кубанскому казачеству. Род Солженицыных был достаточно зажиточным, это позволило отцу писателя подучить образование в Московском университете. В начале первой мировой войны отец писателя ушел на фронт добровольцем. Получил офицерское звание, был награжден Георгиевским крестом. Он погиб от несчастного случая на охоте за шесть месяцев до рождения своего единственного ребенка. «Деды мои были не казаки, и тот и другой — мужики,» — писал Солженицын — «Совершенно случайно мужицкий род Солженицыных зафиксирован документами 1698 года, когда предок мой Филипп пострадал от гнева Петра I. А прадеда за бунт сослали из Воронежской губернии на землю Кавказского войска. Здесь, видимо, как бунтаря, в казаки не поверстали, а дали жить на пустующих землях. Были Солженицыны обыкновенные ставропольские крестьяне: в Ставрополе до революции несколько пар быков и лошадей, десяток коров да двести овец никак не считались богатством. Большая семья и работали все своими руками». Мать — Таисья, — дочь Захария Щербака, пришедшего пастушить на Кубань из Таврии и ставшего здесь зажиточным хуторянином. После революции бывшие рабочие безвозмездно кормили его еще двенадцать лет, покуда он не был арестован и не погиб в годы коллективизации. После средней школы Солженицын заканчивает в Ростове-на-Дону физико-математический факультет университета, одновременно поступает заочником в Московский институт философии и литературы. Не закончив последних двух курсов, уходит на войну, с 1942 по 1945-й командует на фронте батареей, награжден орденами и медалями. В феврале 1945-го в звании капитана арестован из-за подслеженной в переписке критики Сталина и осужден на восемь лет, из которых почти год провел на следствии и пересылках, три — в тюремном НИИ и четыре — на общих работах в политическом Особлагере. Затем был сослан в Казахстан «навечно». Через три года последовала реабилитация, в 1957 году. Работает учителем в школах Владимира и Рязани. В 1962 году, когда Солженицыну было далеко за сорок, в 11-м номере «Нового мира» за 1962 год была опубликована повесть «Один день Ивана Денисовича», при непосредственной поддержке главного редактора журнала — А.Т. Твардовского. Был принят в Сою писателей СССР. В последующие годы «Новом мире» опубликованы его рассказы «Матренин двор», «Случай на станции Кречетовка», «Для пользы дела», » Захар-Калита». Другие произведения не были разрешены к печати цензурой, поэтому роман «В круге первом» (1964) был арестован вместе с архивом писателя и стал известен читателю только благодаря самиздату. Произведения Солженицына принесли писателю мировую известность, но вызвали невиданный гнев советских властей. В 1969 году он был исключен из членов Союза писателей СССР, а в 1970 году удостоен Нобелевской премии по литературе. В 1974 году в связи с выходом на Западе 1-го тома «Архипелага ГУЛАГ» насильственно изгнан на Запад. Перед этим писатель был арестован, обвинен в измене Родине, лишен советского гражданства, депортирован в Мюнхен… До 1976 года жил в Париже, затем перебрался в США, штат Вермонт, где живет с семьей. Женат вторым браком на Наталье Светловой, у них трое детей — Ермолай, Игнат, Степан, в настоящее время, вместе с матерью, помогающие ему в издательском труде. В эмиграции Солженицын создает многотомный роман о революции и гражданской войне в России — «Красное колесо» (Август 1914″), «Октябрь 1916», «Март 1917» и др.). Александр Солженицын широко известен и как страстный публицист. Им написано обращение к соотечественникам «Жить не по лжи!», статьи «Мир и насилие», «На возврате дыхания и сознания», «Образованщина», трактат «Как нам обустроить Россию?» и многие другие. Огромный интерес представляет собой и его автобиографическая проза — повесть «Бодался теленок с дубом». В настоящее время писатель восстановлен в Союзе писателей, ему возвращено советское гражданство, книги печатаются на родине. А.И. Солженицын — крупнейший писатель современного литературного мира. ЛИТЕРАТУРА О ПИСАТЕЛЕ
Библиография16(Монографии, очерки, справочники, антологии, общие работы)
|
|
|
||||
|
|
||||
 |
||||
|
||||