Карпов И.П. Семантическое поле зрения (Л.Н. Андреев)

§ 1. Зрение — подсистема восприятия

Зрение — подсистема восприятия (наряду со слухом, обонянием, осязанием, вкусом). Семантический примитив «видеть» — основной перцептный глагол, содержащий ментальные значения: 1) представлять, 2) считать, 3) понимать, 4) узнавать, т. е. такой глагол, семантика которого соприкасается с интеллектуальной, эмоциональной и речевой сферами человека. Ситуация зрения включает двух основных участников: того, кто видит, смотрит, и то, что видится, а также отношения между субъектом и объектом зрения. Субъект зрения может не только пассивно «видеть», но и активно «смотреть» (всматриваться, высматривать). Поэтому ситуацию зрения обслуживают четыре типа глаголов и глагольных выражений: видеть - быть видимым - смотреть - бросаться в глаза. Эти глаголы задают основной лексикографический тип в сфере лексики зрения. Зрение локализуется в органе восприятия - глазе, поэтому единство акта зрения (кто видит - что видит) подразумевает и комплексный анализ этого единства, т. е. анализ и самого видения, зрения - семантику «глаза».

В теоретическом аспекте необходимо иметь в виду, что «зрительное и, несколько в меньшей степени, слуховое восприятие нуждается во все новых и новых выразительных средствах. Словарь именно этих систем обслуживает наибольшее число коммуникативных ситуаций и скорее всего изнашивается от постоянного употребления» (см.: Апресян 1995).

Именно в сфере лексики зрительного восприятия часто сосредоточиваются «словесные» усилия писателя, пытающегося не только выразить свое оригинальное видение мира, но и описать это видение оригинально (см. парадигмы «глаза»: Павлович 1995: 384–404).

* * *

Исследование семантики зрения проведено на полной выборке соответствующих слов в произведениях «Красный смех» (136 примеров), «Елеазар» (76 примеров), «Иуда Искариот» (139 примеров), а также на частичной выборке наиболее выразительных и функционально характерных описаний глаз, взгляда во всех прозаических текстах Андреева. Всего: 420 примеров.

В эмпирическом аспекте необходимо иметь в виду, что чем значительнее в произведениях Андреева роль ситуации психической трансформации, чем больше представлен абстрактно-символический тип номинации, чем многочисленней метафоры, — тем больше автор «работает» «глазами», «взглядом». В пределах произведений, в которых преобладает предметно-реалистическая номинация, частотность перцептных слов уменьшается, т. е. автор теряет одно из основных своих лексических средств.

§ 2. Глаза, взгляд, зрение, видение (субъектно-объектные отношения)

Одной из особенностей рецепторного восприятия является нерасторжимая связь в акте восприятия того, кто воспринимает, посредством чего воспринимается и что воспринимается. Эта особенность обусловливает единство субъектно-объектных отношений в семантике перцептных слов.

1. Глаза — часть человека.

Лицо, глаза - главная часть внешности человека, видимая и изображаемая в текстах Андреева. Лицо, глаза, взгляд - субъектно абсолютизированы, т. е. их видение, их выделение среди других частей человеческого тела приписывается абсолютно всем субъектам речи, в какой бы форме повествования ни было выполнено то или иное произведение.

Даже в пьесах персонаж может приказать (попросить) другого персонажа «не конфузиться», дать себя рассмотреть.

Сторицын — сыну Сергею: «Постой, постой, я как будто первый раз вижу твое лицо… сиди, сиди, не конфузься. Значит, это плоское, придавленное, сжатое в висках — твой лоб, лоб моего сына? Странно! И откуда у тебя эта низкая, звериная челюсть… вероятно, ты можешь перегрызть очень толстые кости, да?» («Профессор Сторицын») (4: 515)4 .

Екатерина Ивановна — Ментикову: «Постойте, сидите неподвижно, я хочу вас рассмотреть» («Екатерина Ивановна») (4: 429).

Персонаж воспринимает прежде всего глазами и в другом человеке видит прежде всего глаза, общение происходит в значительной степени посредством глаз, взглядов.

Видение всей внешности человека — изображение фигуры -

а) относится или к редким исключениям,

б) или является «общим местом», предметно-стилистически авторски не акцентированным,

в) или воплощается в общем контурном наброске с выделением разнородных, неподдающихся классификации (хаотичных) деталей.

К исключению может быть отнесено «картинное» описание женщины в раннем рассказе «У окна». Заметим, что, например, в «Темных аллеях» Бунина «картинное» видение — наиболее характерное.

«Когда пьяные прошли, уныло-задорные звуки гармоники стихли, из покосившегося домика с хлопающей ставней вышла женщина, жена Гусаренка, и остановилась на крылечке, глядя вслед за прошедшими. На ней была красная ситцевая блузка, запачканная сажей и лоснившаяся на том месте, где округло выступала молодая, почти девичья грудь. Ветер трепал грязное платье и обвивал его вокруг ног, обрисовывая их контур, и вся она, с босых маленьких ножек до гордо повернутой головки, походила на античную статую, жестокой волей судьбы брошенную в грязь провинциального захолустья. Правильное, красивое лицо с крутым подбородком было бледно, и синие круги увеличивали и без того большие черные глаза. В них странно сочетались гнев и боязнь, тоска и презрение. Долго еще стояла на крылечке Наташа и так пристально смотрела вслед мужу, идущему из одного кабака в другой, точно всей своей силой воли хотела вернуть его обратно. Рука, которой она держалась за косяк двери, замерла; волосы от ветра шевелились на голове, а давно отвязавшаяся ставня упорно продолжала хлопать, с каждым разом повторяя: нет, нет, нет» (1: 109).

Героиня как бы поставлена к двери, и так живописуется — кроме этого ракурса, все остальное в цитируемом описание вполне авторское (андреевское): выделение лица, глаз, взгляда с его «суггестивной» функцией — взглядом «вернуть», приказать, воздействовать.

2. Глаза — часть лица.

Лицо человека видится автором прежде всего как имеющее глаза. Глаза - обязательный элемент лица, остальные элементы - варьируются.

«На висках Елеазара, под его глазами и во впадинах щек лежала густая землистая синева» (2: 192). «И увидел Елеазар прекрасное гордое лицо» (2: 199). «Подойдя близко, он внимательно рассмотрел лицо Елеазара» (2: 206). «<…> все вздохнули облегченно и подняли глаза: прямо на них, все охватывая одним взором, тяжело и страшно смотрел воскресший Елеазар» (2: 194). «<…> холодный взгляд, в глубине которого неподвижно застыло ужасное» (2: 195).

3. Глаза — зрачок.

Глаза как предмет имеют своей составной частью зрачок.

В зрачке живет «демон лжи и сомнений» (1: 274), «сквозь черные кружки его зрачков, как сквозь темные стекла, смотрит на людей само непостижимое Там» (2: 196).

4. Глаза живого человека.

Вопрос о выделении глаз живого человека требует своей постановки, хотя бы в форме констатации, в связи с наличием значительного количества описаний глаз умирающего человека (трупа).

5. Глаза трупа.

«И, наклонившись, я заглянул в ее мертвые глаза. Большие, жадные к свету, они остались открытыми и были похожи на глаза восковой куклы — такие же круглые и тусклые, точно покрытые слюдой. Я мог трогать их пальцами, закрывать и открывать, и мне не было страшно, потому что в черном, непроницаемом зрачке уже не жил демон лжи и сомнений, который так долго жадно пил мою кровь» («Ложь») (1: 274).

«Но, куда бы ни поворачивалось обезображенное смертью лицо, красные глаза, налитые кровью и теперь одинаковые, как братья, неотступно смотрели в небо» («Иуда Искариот») (2: 264).

6. Глаза животного.

Животный мир в произведениях Андреева представлен незначительно, поэтому «глаза животного» выступают более, и тоже незначительно, в метафорическом значении.

Глаза — глаза розы: «Фома! Ты любишь желтую ливанскую розу, у которой смуглое лицо и глаза, как у серны?» («Иуда Искариот») (2: 219).

Глаз — глаз кактуса: «Как? Ты не знаешь и того, что у многорукого кактуса, который вчера разорвал твою новую одежду, один только красный цветок и один только глаз?» («Иуда Искариот») (2: 220).

7. «Глаза» абстрактных сущностей.

Глазами, способностью видеть наделяются и абстрактные сущности, тем самым им приписывается метафорическое значение.

Жизнь: «Жизнь, с которой он так долго мирился, как с фактом, взглянула ему в лицо своими глубокими очами, холодными, серьезными и до ужаса непонятными в своей строгой простоте» («Рассказ о Сергее Петровиче») (1: 237).

Демон лжи и сомнений: «мне не было страшно, потому что в черном, непроницаемом зрачке уже не жил демон лжи и сомнений, который так долго, так жадно пил мою кровь» («Ложь». 1: 274).

Скука: «<…> мертвая серая скука тупо смотрела из глаз» («Елеазар») (2: 195).

Там: «И теперь он снова среди людей - касается их - смотрит на них - смотрит на них! - и сквозь черные кружки его зрачков, как сквозь темные стекла, смотрит на людей само непостижимое Там» («Елеазар») (2: 195–196); «но глаз его они изменить не могли — темных и страшных стекол, сквозь которые смотрело на людей само непостижимое Там» («Елеазар») (2: 205).

Вечность: «И снова молчание, огромное, как глаза вечности» («Елеазар») (2: 244).

Ужасное <во взгляде>: «<…> синее лицо мертвеца, одежды жениха, пышные и яркие, и холодный взгляд, в глубинах которого неподвижно застыло ужасное» («Елеазар») (2: 195).

§ 3. Синонимический ряд — «глаза», «видеть», «смотреть». «Красный смех»

1. Количество: глаза - 37; веки - 2; зрачки - 2; «взгляд» - 4; взор - 2. Всего - 47.
2. «Глаза» («взгляд», «взор») — качество: цветовое: красные, черные (3); «пространственное»: огромные, большие, закрытые, провалившиеся (2), вырванные, перевернутые, бездонные, неподвижные, блеснувшие; интеллектуальное: безумные; эмоционально-оценочное: горячие, старые, страшные, острые; «ясность и утренняя свежесть глаз» (1).
3. Глаза — метафора. Метафорическое значение отсутствует.
4. «Видеть» - 35, а также - в значении видеть: чувствовать« (»и уже чувствовались перекошенные рты«, 2: 37), грезиться (»Быть может, ему уже не раз грезились наклонившиеся люди с фонарями«, 2: 37), представлять (»Я очень ясно представлял себе его лицо«, 2: 67).
5. «Смотреть» (вместе с синонимическим рядом) — 55: глядеть (6), взглянуть (7), оглядываться (3), оглядеть (1), заглядываться (1), вглядываться (1), разглядывать (3), всматриваться (1), рассматривать(4), уставиться (1), различать (3), озирать (1), разобрать (1), уследить (1), впиться (1).
6. «Смотреть» — качество: взгляда: пристально (2), внимательно, вопросительно, растерянно, молча, «сквозь меня» (2: 38), косясь; эмоционально-оценочное: спокойно, сурово, злобно, тоскливо, стыдно.
7. Глаза — субъект действия: «глаз хитро подмаргивал на кого-то» (2: 26), «глаз не мог уловить ничего» (2: 36), глаза могут «гореть дико и страшно» (2: 26).
8. Глаза — объект действия (что можно делать с глазами):
   • Человек может открыть или закрыть глаза, оторвать глаза от предмета (2: 26), недоуменно поводить глазами (2: 34), «он нащупал глазом доктора» (2: 38), глазами можно попросить (2: 60), искать (2: 63), улыбаться (2: 64);
   • Глаза могут быть пронизаны светом (2: 22);
   • Солнце забирается в глаза;
   • Образ вступает в глаза (2: 26);
   • Пальцы вонзаются в глаза (2: 28).
9. Глаза вмещают в себя (что можно увидеть в глазах): ужас и безумие, «больше, чем ужас смерти», молодость и страх (2: 27), «откровенную и голую ненависть» (2: 54), муку, бездну ужаса и безумия (2: 54), мысль, отсутствие мысли (2: 57)…
10. Глазами, зрением наделяются пальцы: «<…> рука прыгала по ярко освещенной бумаге, и каждый палец в ней трясся в таком безнадежном, живом, безумном страхе, как будто они, эти пальцы, были еще там, на войне, и видели зарево и кровь, и слышали стоны и вопли несказанной боли» («Красный смех») (2: 50).

§ 4. Синонимический ряд — «глаза», «видеть», «смотреть». «Елеазар»

1. Количество: глаза - 20; глазки - 1; очи - 2; зрачки - 2; взгляд - 3; взор - 7. Всего - 35.
2. «Глаза» («очи», «взгляд», «взор») - качество: цветовое: тусклые, темные, черные (2); эмоционально-оценочное: загадочный, холодный, равнодушный (2), страшные, орлиные (в смысле гордый взгляд).

   Редкое: «теплые взгляды любви тянулись к его лицу» (2: 193); «наивные, сияющие глазки» (у детей) (2: 196); взор мягок, нежно-чарующ (у загримированного Елеазара) (2: 207).

3. Глаза - метафоры: зрачки - стекла (2), очи - мрак («мрак его очей», 2: 197), глаза - корзины, луна, солнце (2: 199), глаза - ямы.
4. «Видеть» — 6, а также в значении «видеть»: замечать - 2, видимый мир - 1, видение смерти - 1.
5. «Смотреть» (вместе с синонимическим рядом) — 43: глядеть (1), взглянуть (10), взглядывать (2), заглянуть (1), оглядывать (1), рассматривать (3), озираться (1).
6. «Смотреть» — качество: с любопытством (2), жадно (2), тяжело, страшно (2), спокойно, просто, холодно, тупо, внимательно.
7. Глаза — субъект действия: взгляды тянулись, взор обладает «губительной силой», взгляд обещает (2: 207), глаза — загораются и гаснут (2: 208).
8. Глаза — объект действия:
   • опустить («глаза его были опущены долу», 2: 194);
   • таиться («таилась в углу глаз стариковская тихая нежность», 2: 205);
   • глазами можно «допрашивать» (2: 206).
9. Глаза — средство действия: из глаз можно «смотреть» («серая скука тупо смотрела из глаз», 2: 195).
10. В глазах можно увидеть луну, солнце.

§ 5. Синонимический ряд — «глаза», «видеть», «смотреть». «Иуда Искариот»

1. Количество: глаза - 75; очи - 1; взгляд - 6; взор - 14; зрение - 1. Всего - 97.
2. «Глаза», («взгляд», «взор») - качество: воровской, высматривающий, слепой, слепые (3), холодный, красивые, хитрый, огромные, кроткие, выпуклые, загадочные, потупленный, неподвижные (3), открытый (4), насмешливый (2), живой (7), несмыкающийся (2), белые, острый (3), прямой (4), прозрачно-светлые, беспокойный, прозрачные (2), ясные (2), зрячие, лукавый, веселый, остановившиеся, большие, зоркий, хитрый, спокойно-голубые, прекрасные, простой, страшный, одинаковые, красные (2), застывшие, простой, тоскующий, спокойные, потемневшие (2), быстрый, прозрачные, утомленный, огромные, тускло-жадные. Всего - 76.
3. Глаза - метафоры: глаза - товарищи, глаза - замерзшие озера (2: 215), глаза - стекло (2: 220), взгляд - огонь (2: 225).
4. «Видеть» — 18.
5. «Смотреть» - 39, вместе с синонимическим рядом - 92: высматривать (2), глядеть (10), потупиться, взглянуть (14), разглядывать (4), рассматривать (2), рассмотреть, оглянуться (3), оглядываться (2), оглядывать, ощупать, взглядывать (3), замечать (2), уставиться, следить, заметить, устремлять, наблюдать, щурить (2).
6. «Смотреть» — качество: пристально, искоса, с укором, хорошо, чуждо, презрительно, с презрением, проницательно, покорно, молча, молчаливо, с вниманием, внимательно (4), с снисходительностью, доверчиво, с смущением, испытующе, с ужасом, пристально (2), зорко, остро, с дружеской насмешкой, упорно, недружелюбно, серьезно, жадно, долго, широко, спокойно, сурово, неподвижно.
7. Глаза — субъект действия: «широко смотрел никогда не смыкающийся глаз» (2: 217); «широко открытый глаз его, покачнувшись, неподвижно уставился на Петра» (2: 224).
8. Глаза — объект действия: «щурить глаза» (2: 21;), «Иуда уже заволакивал для сна свой живой и беспокойный глаз» (2: 218).
9. Глаза — средство действия: «светлел своим белым несмыкающимся глазом», «пронизывая его острым взглядом» (2: 218), «искал его глазами» (2: 219), «задумчиво провожали глазами быстро удаляющегося Иуду» (2: 220); также глазами можно — «смотреть» («ящерица смотрела своими выпуклыми, загадочными глазами в его глаза», 2: 222), отыскивать (2: 228), жадно спрашивать (2: 233), смеяться (2: 239), прикалывать к стене (2: 242), ворочать (2: 246).
10. Глаза, зрение, способность видеть приписывается предметам (солнцу): «Оно смотрело с ужасом на землю и говорило: где же человек?» (2: 260).

Семантика зрения в «Иуде Искариоте» во многом зависит, во-первых, от того, что Иуда имеет один здоровый, «живой» глаз, другой у него — «покрытый белесой мутью», «слепой»; во-вторых, противопоставляются глаза, взоры Иуды и Иисуса Христа; в-третьих, общение персонажей постоянно сопровождается описанием их взглядов. Эти обстоятельства определяют обилие семантических значений лексики зрения и постоянных противопоставлений «светлой» и «темной» предикации.

§ 6. Глаза, взгляд — качество

Классификация предикации качества как «светлое» и «темное» - при всей обобщенности - все-таки дает нам «картину» и авторской работы богатствами русского языка, и указывает на тяготение автора к определенному типу эмоциональности (мелодраматическому).

Предикация, типа вкусовой, может быть не учтена в виду своей редкости и «экзотичности»: «Не более как год тому назад, в эту же самую пору, ей удалось выклевать глаза, поразительно вкусные глаза, у какого-то молодого черноусого молодца» («Что видела галка») (1: 78).

6.1. «Светлая» предикация.

«Светлая» предикация в основных текстах Андреева количественно незначительна: «не было у него желания приласкать черную головку и заглянуть в наивные, сияющие глазки» («Елеазар») (2: 196); «еще таилась в углу глаз стариковская тихая нежность» («Елеазар») (2: 205); «так мягок, так нежно-чарующ был взор Елеазара» (2: 207).

В «Елеазаре» глаза с образами света соотносятся один раз, когда говорится о художнике Аврелии: «светила луна в его глазах, и солнце сверкало в них» (2: 199).

Исключением является повесть «Иго войны», рассказ «Полет», некоторые другие произведения, в общей авторской эволюции писателя свидетельствующие о временной объективации «положительного» эмоционального комплекса. Однако в этих произведениях частотность лексики зрения незначительна. «Глазами», «взглядом» автор «работает» в равной степени с другими лексическими единицами, что соответствует его переходу к реалистическому типу номинации.

6.2. «Темная» предикация.

«<…> не было на земле ни такого жара, ни такого света, который мог бы согреть Елеазара и осветить мрак его очей« (2: 197).

§ 7. Глаза — метафора. Парадигма «Глаза — Y»

Мертвые глаза — круглые, тусклые глаза восковой куклы (1: 274).

Черные кружки зрачков — темные стекла (2: 196); «темные и страшные стекла» (2: 205).

Глаза — корзины: «Вот мои корзины, куда собираю я свет луны и сияние солнца» (2: 199).

Глаза — луна, солнце: «И это было правда: светила луна в его глазах. и солнце сверкало в них» (2: 199).

Глаза — орел: «загорали и гасли его орлиные глаза» (2: 208).

Глаза — молчание вечности: «И снова молчание, огромное, как глаза вечности» ( 2: 244).

Глаза — нож: <Иуда> «погрузил, как нож, свой прямой и острый взгляд в его спокойные, потемневшие глаза» (2: 247).

(Впервые «нож» — в рассказе «В тумане», Павел убивает проститутку и себя кухонным ножом.) Глаза — молния: «молнией своего взора осветил» (2: 247).

§ 8. Поэтическая функция глаз, взгляда
8.1. Функция указания на интеллект.

Глаза, взгляд — указывают на внутреннее состояние человека, интеллектуальное и эмоциональное, являются главным семантическим средством противопоставления персонажей.

«Глупый» Сергей Петрович («Рассказ о Сергее Петровиче»): «К зеркалу он подходил редко и даже чесался так, на ощупь, а когда подходил, то долго всматривался в свои глаза, и они казались ему мутными и похожими на гороховый кисель, в который свободно проникает нож и до самого дна не натыкается ни на что твердое» (1: 227). У персонажа-интеллектуального антагониста, «умного» Новикова, — глаза «зоркие, смелые» (1: 227). «Он наблюдал его лицо, движения и мысли и краснел, когда Новиков ловил на себе его тупые, но внимательные взгляды» (1: 233).

В «Мысли» — та же характеристика глаз, та же их поэтическая функция. Ограниченный Савелов, с точки зрения Керженцева:

«Плохи у него были одни глаза — бледные, без огня и энергии» («Мысль») (1: 386); Керженцев о себе: «Глаза у меня черные, красивые, прямые, — и им верили» (1: 388).

В «Иуде Искариоте» — противопоставление «умного» Иуды и «глупого» Фомы.

8.2. Функция указания на эмоциональное состояние.

Глаза, взгляд указывают на эмоциональное состояние человека.

«Глаза Петьки давно уже перестали казаться сонными, и морщинки пропали. Как будто по этому лицу кто-нибудь провел горячим утюгом, разгладил морщинки и сделал его белым и блестящим» («Петька на даче») (1: 144).

8.3. Функция посредничества.

Глаза выступают посредниками, проводниками, сквозь которые оказывают влияние на человека миры феноменальный (прежде всего социальный) и ноуменальный, а также сквозь которые человек воздействует на человека.

Влияние, воздействие происходит прежде всего в форме насилия, приказа.

Глаза — свидетели внутреннего вектора ноуменального мира, соотносимого с подсознанием человека.

«Казалось, что чьи-то мертвые очи разыскивают нас и охватывают своим ледяным взглядом» («Ложь») (1: 274).

«Небольшие серые тусклые глаза смотрели на меня в упор, не моргая. В них совсем не было мысли, но откуда-то из глубины поднималась тихая молчаливая мольба, полная несказанной тоски и муки; жалкая, просящая улыбка как бы застыла на его лице» («Алеша-дурачок») (1: 52–53).

Глаза — свидетели внешнего вектора ноуменального мира, соотносимого с Тьмой, Бесконечностью, Там.

Факт уничтожения глаз Елеазара соединяет в себе действие человека по отношению и к феноменальному, и к ноуменальному мирам: в пределах феноменального мира происходит собственно ослепление Елеазара, но глаза его уничтожаются как свидетели мира ноуменального: «каленым железом выжгли глаза Елеазара» (2: 208).

8.4. Функция указания на общение.

Глаза, взгляд - наряду со словом - активнейшим образом участвуют в общении между персонажами, а также в общении персонажей с мирами феноменальным и ноуменальным: «когда на их глаза падал мой светлый и веселый взгляд, лица их бледнели» (1: 274); «и теплые взгляды любви тянулись к его лицу, еще сохранившему холод могилы» (2: 193).

30.8.5. Функция указания на структуру общения.

Общение посредством взглядов имеет свою структуру. В произведениях Андреева 1903– 1010 годов возможно выделить по крайней мере три типа структур зрительного общения.

8.5.1. «Монологическая» структура.

В центре этого типа зрительного общения — главный персонаж повествования, «я»-рассказчик, через его взгляд дается «картина мира». В других персонажах он видит прежде всего глаза, в которых ему мерещится, видится нечто мистическое — Красный смех, Тьма, Безумие. По ходу повествования Красный смех, Тьма, Безумие опредмечиваются, они воспринимаются и видятся главным персонажем как ноуменальные образы, явленные в пределах феноменального мира.

Наиболее полно эта структура зрительного общения воссоздана в повести «Красный смех».

«Монологическая» структура существует только в повествовании, организованном ситуацией психической трансформации. В повествовании, организованном ситуацией бытовой определенности, например, в повести «Иго войны», при всех многочисленных акцентах «видения» персонажа, само это видение является только одним из элементов взаимоотношений персонажа с другими персонажами и окружающим миром.

8.5.2. «Проводниковая» структура.

В центре этого типа зрительного общения - персонаж-проводник. Елеазар (рассказ «Елеазар») абсолютно пассивен как обладатель «загадочного» взгляда. Через его взгляд на людей взирает равнодушное Бесконечное, Там, ужас бесконечного, Пустота.

«Проводниковая» структура является также «монологической» — в том смысле, что посредством взгляда персонаж фактически не общается с людьми, он просто «смотрит» — «без желания что-либо скрыть, но и без намерения что-либо сказать» (2: 194). Через взгляд Елеазара смотрит само бесконечное Ничто.

На это «Ничто» смотрят: 1) гости, слуги, придворные божественного Августа, 2) скульптор Аврелий, 3) пьяница, 4) влюбленные, 5) мудрец, 6) император Август.

Только Август находит в себе силы сопротивляться взгляду Елеазара, но и его жизнь теперь омрачена «мраком пустоты и ужасом бесконечного»: «В тот вечер с особенной радостью вкушал пищу и питие божественный Август. И минутами застывала в воздухе поднятая рука и тусклый блеск заменял сияние его орлиных глаз — то ужас ледяной волною пробегал у ног его» (2: 208).

8.5.3. «Полилогическая» структура.

В пределах данной структуры — общение всегда сопровождается взглядами. Взгляды несут в себе основную коммуникативную информацию.

Так в повести «Иуда Искариот», несмотря на хронотопически центральное положение Иуды, предполагающее и центральное положение его зрения, взаимоотношения персонажей постоянно «иллюстрируются» их взглядами, происходит своеобразный диалог взглядов.

1) Идее «равенства» Иуды и Иисуса Христа соответствует их зрительный диалог.

Иуда — Иисус Христос: Иуда «взглядывал на него ласковыми глазами», «искал его глазами», «глазами жадно спрашивал о чем-то спокойно-глубокие глаза Иисуса» (2: 233).

Иисус Христос - Иуда: хотя Иисус Христос или вообще не сморит на Иуду, или - «все также чуждо смотрел на него», в двух центральных сценах повести между ними происходит общение именно посредством взглядов.

В первом случае - во время проповеди Иисуса Христа, когда Иуда - «презрительно миновав взглядом собравшихся, весь огонь его сосредоточил на Иисусе» (2: 225), и ему видится «колеблющийся призрак». Иисус Христос понимает горделивые мечтания Иуды: «Но Иисус молчал и пристально глядел куда-то. И когда последовали за его взором, то увидели у дверей окаменевшего Иуду с раскрытым ртом и остановившимися глазами» (2: 226). Заметим, что в зрительном диалоге принимают участие все присутствующие.

Второй случай — в эпизоде предательства Иуды:

<Иуда> «быстро придвинулся к Иисусу, ожидавшему его молча, и погрузил, как нож, свой прямой и острый взгляд в его спокойные, потемневшие глаза» (2: 247).

«- Иуда, сказал Иисус и молнией своего взора осветил ту чудовищную груду насторожившихся теней, что была душой Искариота, - но в бездонную глубину ее не мог проникнуть. - Иуда! Целованием ли предаешь сына человеческого?» (2: 247).

2) Диалог взглядов сопровождает всю структуру отношений между персонажами в повествовании, которые часто понимают друг друга без слов, только через взгляды.

Иисус Христос — ученики: «Он взглянул испытующе на их добрые лица, опустил голову и сказал тихо <…>» (2: 245).

Иисус Христос — Петр: «Но Иисус молчит, Иисус улыбается и исподлобья с дружеской насмешкой смотрит на Петра» (2: 213).

Иоанн — Иисус Христос: «Иоанн, не глядя на учителя…»

Фома — Иисус Христос, Иуда: «Он внимательно разглядывал Христа и Иуду, сидевших рядом, и эта странная близость божественной красоты и чудовищного безобразия, человека с кротким взором и осьминога с огромными, неподвижными, тускло-жадными глазами угнетали его ум» (2: 214).

Петр — Иисус Христос: «Петр взглянул на Иисуса, встретил его взор и быстро встал» (2: 212).

Мария — Иисус Христос: «Неподвижно, как изваяние, сидела у ног его Мария и, закинув голову, смотрела в его лицо» (2: 225).

Иоанн — Петр: «Петр сердито засмеялся. Быстро, с укором взглянул на него Иоанн» (2: 228).

Иоанн — Иуда: «Но что- то неприятное тревожило левую сторону Иудина лица, - оглянулся: на него из темного угла холодными и красивыми очами смотрит Иоанн» (2: 214).

Фома — Иуда: «Иуда как-то боком взглянул на него, и тут Фома впервые смутно почувствовал, что у Иуды из Кариота - два лица» (2: 223).

Пилат — Иуда: «С отвращением и страхом он взглядывает вниз — видит большое извивающееся тело, дико двоящееся лицо и два огромных глаза» (2: 254).

Иуда — Фома: «Иуда вдруг замолчал и удивленно с ног до головы ощупал его глазами: увидел длинный, прямой стан, серое лицо, прямые прозрачно-светлые глаза» (2: 218), «Он ни­чего не знал, этот Фома, хотя обо всем расспрашивал, и смот­рел так прямо своими прозрачными и ясными глазами» (2: 220).

Иуда — Петр: «Иуда злобно взглянул на него» (2: 217).

Иуда — Мария: « - Разве это люди? - горько жаловался он на учеников, доверчиво устремляя на Марию свой слепой и неподвижный глаз» (2: 241).

Иуда — Анна: «Иуда поклонился и ждал, покорно устремив свой глаз на первосвященника» (2: 235).

Анна — Иуда: «И так искусно перемешивал правду с ложью, что внимательно взглянул на него Анна и лениво сказал» (2: 223), «Анна проницательно взглянул на предателя» (2: 234).

Иуда-Анна - Анна-Иуда: «Оба замолчали, продолжая с внимание разглядывать друг друга» (2: 235).

8.6. Функция указания на «нулевое» общение («молчание»).

«Молчание», отсутствие взгляда (не смотреть) как жест эмоционального состояния и элемент общения посредством взгляда: «И скоро умолкли, избегая смотреть друг на друга» (2: 30); «а он молчал холодно и строго, и глаза его были опущены долу» (2: 194).

8.7. Функция воздействия.

Функция воздействия часто реализуется в условиях «актантности» глаз, взгляда. В этом случае глаза, взгляд наделяются способностями субъекта действия, персонифицируются.

Взгляд проникает в человека, выворачивает и рассматривает душу: «Но она молчала, и взгляд ее, холодно-пытливый, проникал в глубь меня, выворачивал мою душу и с странным любопытством рассматривал ее» («Ложь») (1: 273).

Глаза, взгляд обещают: «Не ужас, а тихий покой обещал он» <взгляд загримированного Елеазара> (2: 207).

Взгляд «вдавливает в стену» (пройти мимо человека, не видя, как мимо стены): «он своим безразличным, невидящим вдавливал меня в стену, и я делался таким же плоским и взглядом словно несуществующим для глаз, как стена» («Ложь». 1: 269); <Иуда> «отвел в сторону Фому и, точно прикалывая его к стене своим острым взглядом, спросил в недоумении» (2: 242).

Взгляд «стирает», лишает материальности, смысла: «и множество прекрасно одетых надменных людей становилось подобно пустоте воздуха под взорами его» (2: 205).

Взгляд вызывает чувство страха: «когда на их глаза падал мой светлый и веселый взгляд, лица их бледнели» («Ложь») (1: 274).

Глаза вбирают в себя чужую жизнь: «Со страхом и болью я чувствовал, что моя жизнь тоненьким лучом переходит в ее глаза, пока я становился чужим для самого себя, опустевшим и безгласым — почти мертвым» («Ложь». 1: 269).

Глаза губят «всё»: «всё, что служит к утверждению жизни, смысла и радостей Так погибало под равнодушным взором чудесно воскресшего ее» («Елеазар». 2: 205).

Глаза допрашивают: «Август сел и, допрашивая взором столько же, как словами, начал беседу» («Елеазар») (2: 206); «заглядывают в глаза, в самый зрачок и допрашивают тебя о кошельке» («Иго войны») (6: 21); «Значит, важно и нужно, если столько людей и с таким беспокойством собираются вкупе и зовут Бога — и мне ли, с моим маленьким умишком, спорить против них и допрашивать!» («Иго войны») (6: 51).

Глаза, взгляд обманывают: «Не ужас, а тихий покой обещал он, и нежной любовницей, сострадательною сестрою, матерью казалось Бесконечное» (2: 207).

* * *

Повреждение лица, глаз указывает на физическое (социальное) насилие.

Повреждение лица персонажей — деталь, встречающаяся во всех произведениях Андреева.

«Физиономия Гараськи, с большим отвислым носом, бесспорно служившим одном из причин его неустойчивости, покрытая жиденькой и неравномерно распределенной растительностью, хранила на себе вещественные знаки вещественных отношений к алкоголю и кулаку ближнего. На щеке у самого глаза виднелась царапина, видимо, недавнего происхождения» («Баргамот и Гараська») (1: 47).

«- А это что у тебя? - заметил я, что одна щека Алеши багрово-красная и под глазами царапина» («Алеша-дурачок») (1: 56).

«Страшная болезнь, известная в народе под именем волчанка, изъела ему лицо как заправский жестокий зверь» («В Сабурове») (1: 93).

Убить человека, избавиться от влияния его взгляда — значит раздавить его лицо, выбить, выжечь глаза.

«Меркулов кружился вместе с ней, но не мог схватить ее: у нее была ушиблена голова, она ничего не понимала и в диком ужасе царапалась ногтями и выла. Левый глаз у нее был выбит каблуком» («Весенние обещания») (1: 485).

«Один солдат почти подбежал к нам. У него было размозжено лицо, и остался один только глаз, горевший дико и страшно» («Красный смех») (2: 37).

«Ран и крови почти не видно было, они остались где-то под одеждой, и только у одного глаз, выбитый пулей, неестественно и глубоко чернел и плакал чем-то черным, похожим в темноте на деготь» («Губернатор») (2: 102).

«Человек в чуйке. Петька, у тебя ножик! Ножиком его полосни! По горлу!» — «Петька (фальцетом). Нет, я его лучше — каблуком. Раз!» — «Сперанский (таинственно, со зловещей убедительностью). Мертвый! Глаз нету!» («Савва») (2: 440–441).

«На другой день по приказу императора каленым железом выжгли Елеазару глаза и на родину отправили его» («Елеазар») (2: 208).

8.8. Функция памяти («логика подразумевания»).

Глаза хранят память о предыдущем внешнем виде человека:

«С таким лицом предстал он людям во второй своей жизни; но оно казалось естественным тем, кто видел его погребенным» (2: 193).

«Логика подразумевания имеет отношение к исчислению высказываний; разница между подразумеванием и умозаключением состоит не в природе отношений, связывающих два простых высказывания, а в том, что в одном случае наличествуют оба из них, а в другом — только одно» .

§ 9. Глаза — видение, воображение

В повествованиях Андреева почти нет снов, персонажи писателя видят, воображают необычайное наяву, с открытыми глазами.

«Раскаленный воздух дрожал, и беззвучно, точно готовые потечь, дрожали камни; и дальние ряды людей на завороте, орудия и лошади отделились от земли и беззвучно, студенисто колыхались — точно не живые люди это шли, а армия бесплотных теней» («Красный смех») (2: 23).

«Искариот остановился у порога и, презрительно миновав взглядом собравшихся, весь огонь его сосредоточил на Иисусе. И по мере того как смотрел, гасло все вокруг него, одевалось тьмою и безмолвием, и только светлел Иисус с своею поднятой рукою. Но вот и он словно поднялся в воздух, словно растаял и сделался такой, как будто весь он состоял из надозерного тумана, пронизанного светом заходящей луны; и мягкая речь его звучала где-то далеко-далеко и нежно. И, вглядываясь в колеблющийся призрак, вслушиваясь в нежную мелодию далеких и призрачных слов, Иуда забрал в железные пальцы всю душу и в необъятном мраке ее, молча, начал строить что-то огромное» («Иуда Искариот») (2: 225).

§ 10. Глаза, взгляд в структуре описания

В перспективе исследования, определяя место лексем и образов «глаза», «взгляд» в структуре описаний, необходимо учесть, что, во-первых, в определенной ситуации Андреевым используются одни и те же поэтические приемы, во-вторых, эксплуатируется одна и та же авторская форма: на уровне авторской персонной системы - монотипный персонаж в его противопоставлении персонажу-антогонисту-другу; на уровне авторской ситуативности - ситуация интеллектуального переживания; на уровне поэтической функции - одна и та же поэтическая функция глаз, взгляда; на уровне авторской семантики - одна и та же семантика глаз, взгляда.

* * *

Семантическое поле зрения в текстах Андреева — самое широкое, вбирающее в себя характеристику персонажа через внешний вид, физическое видение, связь миров феноменального и ноуменального. По существу, такие рассказы, как «Иуда Искариот», «Елеазар» полностью построены на «симфонии» взглядов, авторском видении и взаимовидении персонажей. Таким образом, анализируя семантическое поле зрения в прозе писателя, мы обнаруживаем не только его индивидуальное видение мира и словесное выражение этого видения, но оказываемся в кругу проблем общечеловеческой способности зрительного восприятия.

Примечания

1. Андреев 1990-1996: Андреев Л. Н. Собр. соч.: В 6 т. - М., 1990-1996. Произведения Л.Н. Андреева цитирую по этому изданию, указывая том и страницу.
2. Апресян 1995: Апресян Ю. Д. Избранные труды, т. II. Интегральное описание языка и системная лексикография. — М., 1995.
3. Павлович 1995: Павлович Н. В. Язык образов: Парадигмы образов в русском поэтическом языке. — М., 1995.

HTML-версия Studio KF, при использовании ссылка на сайт обязательна!